Цусима.

Страницы истории

... Летом 1904 года противник осаждает Порт-Артур, После долгих колебаний, под давлением Петербурга, начальник Тихоокеанской эскадры контр-адмирал В. К. Витгефт известил подчиненных, что «государь император повелел идти во Владивосток». 10 августа (по н. ст.) эскадра вышла в Желтое море, встретилась с японским флотом. Открыв огонь, его командующий адмирал X. Того попытался охватить «.голову» артурцев, но неверно рассчитал маневр и отдалился от них. В бою, возобновившемся через два с лишним часа, японцы обстреливали главным образом флагманские броненосцы «Цесаревич» и «Пересвет». Однако и «наши стреляли, в общем, не хуже японцев»,— отмечал очевидец.

Из-за серьезных повреждений своего флагманского корабля Того уже намеревался выйти из боя, но в это время в «Цесаревич» попал крупнокалиберный снаряд, при взрыве которого погибли Витгефт и ряд старших офицеров. Вскоре второй такой же вывел из строя рулевое управление. «Цесаревич» выкатился из строя, эскадра смешалась и повернула в Порт-Артур. Несколько кораблей, в том числе исправивший повреждения флагманский броненосец, ушли в нейтральные порты и были интернированы.

В августе же в Петербурге решили отправить на выручку Порт-Артуру 2-ю Тихоокеанскую эскадру адмирала 3. П. Рожественского. На переходе в ее состав влилась 3-я Тихоокеанская эскадра контрадмирала Н. И. Небогатова (четыре устаревших броненосца и крейсер). 14 мая 1905 года армада из 38 вымпелов вошла в Цусимский пролив...

... В дневном бою, ночных стычках и разрозненных сражениях 15 мая японцы потопили артиллерией и торпедами 21 русский корабль, в том числе 3 новейших броненосца. Пять кораблей сдалось, шесть ушли в нейтральные порты и только самый слабый крейсер «Алмаз» с двумя маленькими миноносцами пришли во Владивосток. Потери же противника исчислялись всего тремя миноносцами... История отечественного флота еще не знала столь тяжелого поражения. Даже спустя 85 лет специалистов по-прежнему мучает вопрос о его причинах. Когда мир облетела весть о разгроме 2-й Тихоокеанской эскадры у острова Цусима, реакцию всех сведущих в военно-морском деле можно было определить однозначно — изумление. В самом деле, после года войны, в которой одна сторона (Россия) действовала крайне нерешительно, а другая (Япония) чрезмерно осторожно, в которой самым эффективным оружием были якорные мины и крупнокалиберные сухопутные орудия, а корабельная артиллерия не потопила ни одною крейсера и броненосца, вдруг полный разгром, гибель 5 тысяч русских моряков!

Офицеры «обреченной» эскадры смертниками себя отнюдь не считали, хотя и на победу вряд ли рассчитывали. Например, обер-аудитор эскадры, титулярный советник В. Добровольский писал, что «большинство (офицеров.) предполагало, что... ожидать победы нельзя и лучшее — это прорыв во Владивосток с большими повреждениями». Давая показания комиссии, выявлявшей причины Цусимской катастрофы, Рожественский заявил:

^«^Я^{не мог
допустить мысли о полном истреблении
эскадры, по аналогии с боем 28 июля (10
августа по н. ст.) имел все основания
считать возможным дойти до Владивостока
с потерею нескольких судов». Того же
мнения придерживался командующий
отрядом крейсеров контр-адмирал Энквист:
«Что русский флот будет не только разбит,
но в буквальном смысле уничтожен, такой
оборот дела вряд ли кому представлялся
возможным».}

Противники в Цусимском бою. Слева — вице-адмирал 3. П. Рожественскцй (1848-1909гг.), справа — вице-адмирал X. Того(1847-1934гг.).

Основания для утверждений такого рода давал вроде бы сам ход войны и, главное, результаты сражения 10 августа 1904 года в Желтом море. Вполне возможно, адмирал Рожественский полагал, что, избежав повторения ошибок командования артурской эскадры, он сумеет прорваться во Владивосток, нужно только удерживать курс и строй. Увы, его расчеты не только не оправдались, но обернулись катастрофой. Чем же объяснить неожиданный исход Цусимы, что стояло за победой «азиатского Нельсона», как прозвали японского адмирала Того? Как ни странно, ответы на эти вопросы до сих пор не найдены, хотя ни одно сражение броненосных флотов не изучалось так тщательно, как Цусимское, и не вызывало столь ожесточенных дискуссий. Ведь в нем впервые артиллерийским огнем были уничтожены эскадренные броненосцы, главная ударная сила любого флота, а их гибель предрешила исход боя. Непонятно и другое. Броненосцы типа «Бородино» вошли в историю со злополучным клеймом Цусимы, а однотипный «Слава», вступивший в строй спустя два года, блестяще показал себя в первую мировую войну. Кстати, совершенно необычное объяснение дал командир крейсера «Олег» капитан 1 ранга Л. Добровольский. По его мнению, «Ослябя»(однотипный с «Пересветом»), «Наварин» и «Сисой Великий» стали жертвами... японских субмарин! Заметим, в дальнейшем Добровольский стал одним из стойких приверженцев подводного флота. Однако большинство переживших Цусиму твердило об ужасающем артиллерийском огне японцев. Так, участник обороны Порт-Артура, проделавший со 2-й эскадрой путь к Цусиме, капитан II ранга В. Семенов вспоминал: «Казалось, не снаряды ударялись о борт и падали на палубу, а целые мины... Стальные листы борта и надстроек на верхней палубе рвались в клочья... Нет, это было не то, что было 10 августа». Действительно, в месте попаданий выплавлялась броня, все, что могло гореть, воспламенялось. Прибавьте удушливые газы и массу осколков. Не удивительно, что один из исследователей Цусимы, А. Шталь, писал в 1923 году в «Морском сборнике»: «Японцы втайне выбрали и подготовили новое оружие. «Жидкий огонь» — против него не могло помочь ни искусное маневрирование, ни точный огонь старыми русскими снарядами». И французский историк Ж. Блон отмечал, что «японцы использовали новый тип бронебойных снарядов, снаряженных шимозой со взрывным действием, неизвестным русским. Эти снаряды пробивали броневые плиты как бумагу». Ему вторил англичанин Р. Хамбл: «Русские не могли противопоставить ничего ошеломляющему действию японских снарядов, начиненные шимозой, которые равномерно и безжалостно разносили их эскадру в клочья». Так что остается думать — судьбу Цусимы решили японские чудо-снаряды. Эту версию вроде бы подтверждают и слова о безвредности русских снарядов, которые якобы не рвались при падении в воду, затрудняя пристрелку, и при попадании в цель. Поэтому вину за поражение поспешили возложить на Морское ведомство, вручившее Рожественскому «картонный меч». Но раз так, почему преимущество японских боеприпасов не сказалось в бою 8 февраля 1904 года у Чемульпо, когда 15 японских кораблей в течение часа расстреливали, но не потопили крейсер «Варяг», защищенный только бронепалубой? Почему 10 августа Того, превосходивший русских в тяжелых орудиях, не потопил ни одного корабля? Почему в бою 14 августа в Корейском проливе японцы, имевшие 17—20-кратное превосходство над Владивостокскими крейсерами, лишь тяжело повредили «Рюрик», который затем затопила сама команда? Что же случилось в Цусимском проливе? Быть может, все решило искусное маневрирование «азиатского Нельсона»? Напомним, в пролив русская эскадра входила двумя колоннами — в правой были четыре новых броненосца типа «Бородино», в левой старые броненосцы во главе со скоростным, но слабо вооруженным и защищенным «Ослябей», крейсера, миноносцы и транспорты держались правее их и сзади. В 13.10 с флагманского «Суворова» впереди справа в 70 кабельтовых заметили противника и подняли сигнал: «Первому отряду (правой колонне) иметь 11 узлов». Одновременно «Суворов» чуть отвернул влево, чтобы выйти в голову левой колонны — эскадра перестраивалась в кильватер с новыми броненосцами впереди. Завидев русских, Того лег на курс норд-вест 34°, а спустя 16 мин отвернул к весту, пересек курс Рожественского, оказавшись слева и впереди «Суворова», и в 13.43 повернул навстречу русским, но через 3 мин начал новый поворот, чтобы вести бой на сходящихся курсах. Это и был знаменитый «поворот Того», который некоторые исследователи считали... грубой ошибкой, ведь, лихо разворачиваясь на виду противника, он заставлял свои корабли поочередно проходить некую точку, по которой русские могли пристреляться и устроить им «горячий коридор». К тому же японский, строй сдваивался, что затрудняло уклонение от огня маневрированием. Даже ярые поклонники Того не могли объяснить его рискованное маневрирование. Но историки — люди трезвомыслящие, умеющие докопаться до истинных, вполне реальных причин того или иного события. В частности, англичанин Дж. Вествуд, изучив массу материалов по Цусиме, пришел к мысли «развеять существующее мнение, что в русско-японской войне один флот был сборищем технически устаревших броненосцев, укомплектованных офицерами-идиотами и матросами-анархистами, в то время как другой являл собой вершину английского судостроения, его экипажи были прекрасно подготовлены и командовал этим флотом новый Нельсон». Он сделал поразительное открытие — Того просто-напросто не заметил начавшееся перед боем перестроение русских и, действуя по плану, приступил к атаке на левую колонну 2-й Тихоокеанской эскадры, состоявшей из старых броненосцев. Когда же, после попытки охватить «голову» русских, противники оказались на встречных курсах, Того увидел перед собой броненосцы типа «Бородино». Понимая, чем обернется поединок с ними, он был вынужден пойти на второй поворот — спасая свой «хвост» от разгрома, но подставляя под огонь «голову». Ему на редкость повезло — «если бы все русские снаряды взрывались, результат сражения был бы иным», заключает Вествуд.

Так что же произошло?

В Цусимском бою взрыв каждого русского снаряда выводил из строя в среднем 3,3 японских моряка, тогда как боеприпас с шимозой —2,2. Оказывается, «летучие мины» адмирала Того не пробивали брони. Например, по свидетельству старшего офицера броненосца «Орел», капитана II ранга Е. Шведе, его корабль выдержал удары до 170 крупнокалиберных снарядов, а корабельный инженер В. Костенко уточнил, что даже трехдюймовая броня переборок и двухдюймовые бронепалубы не поддавались 305-мм снарядам! Впрочем, эти мощные фугасные бомбы и не предназначались для пробивания брони — взрываясь с большой силой, они разрушали надстройки, открыто стоящие орудия, поражали массой осколков моряков. Но в том-то и заключалась главная ошибка Того — увлекшись эффективностью фугасов, он упустил из виду, что они могли причинить серьезный ущерб только старым броненосцам, но никак не новым, типа «Бородино», имевшим максимально забронированный надводный борт, мощные бронебашни и казематы. Их прототип «Цесаревич» 10 августа стал главной целью японских комендоров, но потери его личного состава были вдвое меньше, чем на «Миказе». И это при почти одинаковом числе попаданий. Ошибка Того усугублялась еще и тем, что русские, кроме бронебойных, располагали и фугасными снарядами. Да, в тех и других было меньше взрывчатки, чем в «летучих минах», их взрыватель срабатывал с замедлением, но своему назначению они отвечали. По официальным японским данным, на «Миказе» были пробиты казематы шестидюймовок с крупповской 6-дюймовой броней, два снаряда прошили кормовую башню, где толщина брони достигала 8—10 дюймов. На броненосце «Шикишима» погибла прислуга крупнокалиберного орудия, которую не спасли 6-дюймовые листы брони, на крейсере «Азама» снаряд прошел сквозь бронепояс в корме и вывел из строя рулевое управление. Кроме того, у Рожественского было преимущество по орудиям главного калибра. Чем это грозило Того, понять нетрудно, ведь 8 из 12 его тяжелых кораблей представляли собой броненосные крейсеры. По словам командира носовой башни броненосца береговой обороны «Адмирал Сенявин» лейтенанта Рощаковского, один из его 10-дюймовых снарядов в начале боя попал в такой корабль, и тот сразу вышел из боевого строя. Тем не менее японцам удалось потопить русские броненосцы снарядами, не пробивавшими брони... Почему? Сравнительный анализ сражений в Желтом море и при Цусиме показывает, что причиной гибели «Осляби» и трех броненосцев типа «Бородино» было не высокое качество японских снарядов, а количество попаданий. Однако «Орел», построенный по этому проекту, несмотря на попадания 170 крупнокалиберных снарядов, сохранил защищенный броней корпус. Что же произошло на остальных?

Историк В. Костенко пришел к выводу, что и они до момента гибели сохраняли целым бронепояс, но от многочисленных ударов фугасных снарядов в небронированном борту возникали громадные пробоины, заливавшиеся фонтанами воды, поднятыми близкими взрывами. Свою роль сыграли и непрекращающиеся пожары, при тушении которых на верхней палубе и под нею скапливались массы воды, вызывавшие опасный крен, который наблюдали, у «Александра III» и «Бородино». Когда он превышал 6—7°, эти пробоины входили в воду и корабль мгновенно опрокидывался. Сказывалась и перегрузка новых броненосцев (на «Орле» она составила 1785 т), приведшая к тому, что бронепояс оказывался в воде при крене 6,5° вместо 10,5° по проекту.

Защищенные броней борта башни и рубки «Орла» вынесли многочасовой артиллерийский огонь противника (слева), чего нельзя сказать о небронированных надстройках.

Естественно, такое уничтожение броненосных кораблей возможно только при большом, как мы отмечали, числе попаданий. 10 августа японцы не добились этого, при Цусиме же им это удалось. Дело в том, что Того решил последовательно концентрировать огонь всей эскадры на одной-двух целях. И лучшим приемом для осуществления задуманного был бы охват «головы» или «хвоста» русской эскадры. От Рожественского же требовалось не допустить этого. Таковы были в основном тактические задачи противников. Итак, воплощая замысел, Того начал первый поворот в 13.20. Исходя из данных разведки, он решил атаковать «голову» левой, слабой колонны русских. Заметить перестроения Рожественского он не мог, ибо курс правой колонны изменился всего на 8° и только через 10—11 мин японский командующий понял, что русские колонны сходятся! Стало ясно — после того, как Рожественский закончит перестроение и выведет вперед правую колонну, японцам придется иметь дело с новейшими броненосцами. Нужно было срочно принимать решение. Того мог отойти, изменить боевой порядок соответственно новой обстановке и начать все заново. Или сделать вид, что ничего не заметил,— тогда возникал риск оказаться под сосредоточенным огнем 2-й Тихоокеанской эскадры. С другой стороны. Того мог начать бой при перестроении русских, когда их действия будут скованы, а ведение сосредоточенного огня затруднено. В общем, игра стоила свеч... Того не любил риска, предпочитая расчет и осторожность, но тут слишком велик был соблазн осуществить классический охват «головы». И в 13.36 «Миказа» отвернул влево, поднял сигнал: «Судьба империи зависит от этого сражения. Пусть каждый исполнит свой долг». А что же Рожественский? Он следил за противником из боевой рубки «Суворова». Судя по всему, тот собирался напасть на его левую колонну, не замечая перестроения. Вот главные силы Того пересекли курс «Суворова», сейчас он повернет навстречу...Того вновь обуяли сомнения — вдруг Рожественский успеет перестроиться? И тут с дальномеров дали дистанцию—до «Суворова» 50 кабельтовых, до флагмана левой колонны, «Осляби»,—56. Того понял, что разница всего в 6 кабельтовых означает приговор Рожественскому, ведь ему, чтобы закончить маневр, требовалось еще 20 мин. Все колебания были отброшены! Наблюдая за японцами, Рожественский решил, что они ничего не заметили и вот-вот откроют огонь по «Ослябе». Но для этого им придется еще раз повернуть, чтобы лечь на параллельный курс. Что же, тогда они окажутся перед орудиями броненосцев правой колонны. Так и произошло, но японский адмирал сумел свести риск к минимуму, «Миказа» оказался в секторе, наименее выгодном для стрельбы правой колонны, и слишком далеко от левой. Сам же «Миказа», а за ним и мателоты, после поворота могли бить по головным броненосцам русских. Но Того не спешил с первым залпом, желая убедиться, что Рожественский не предпримет ответного хода — если бы он резко, фронтом повел на японцев новые броненосцы, «Миказа» оказался бы в безнадежном положении. На всякий случай Того задержал введение в бой 2-го броненосного отряда. А Рожественский, не завершив маневр, начал бой — в 13.49 левая башня «Суворова» дала пристрелочный залп по «Миказе», маячившему всего в 32 кабельтовых. В 13.51 заговорили орудия японского флагмана, вслед за ним, завершая поворот, вступали в бой броненосцы, через 5 мин заговорили пушки броненосных крейсеров. Эскадры сближались, японцы, имея преимущество в скорости, сосредоточили огонь на «Суворове» и «Ослябе», постепенно охватывая «голову» русских. Теперь Того оставалось только положиться на выучку комендоров — все, зависящее от него, он сделал. И тут японцам помог... Рожественский. Не дойдя до курса левой колонны, он лег на прежний, норд-ост 23°, к тому же уменьшил ход до 9 узлов и поднял сигнал: «Второму отряду быть в кильватере первого». Чтобы выполнить приказ, «Ослябя» тоже уменьшил ход, потом и вовсе остановился, пропуская вперед броненосцы типа «Бородино». Корабли, шедшие за ним, начали стопорить и, избегая столкновений, выходить из строя.. Да и последний сигнал Рожественского: «Бить по головному» — самым пагубным образом сказался на судьбе эскадры. Само решение было верным, но, в отличие от Того, русский адмирал не организовал стрельбу. Если «Миказа», накрыв цель, передавал данные на остальные броненосцы, то русские били по нему разом, сбивая друг другу пристрелку. По свидетельствам очевидцев, «Миказа» был закрыт огромными фонтанами воды, отличить свои попадания от чужих русские офицеры не могли. Пришлось вести огонь по данным дальномеров. «Наши дальномеры Барра и Струда испортились очень быстро,— писал артиллерист броненосца «Император Николай I» мичман Г. Унгерн-Штернберг:— Давали совершенно неверные показания, с носового дальномера передавали 42 кабельтовых, а с кормового —32». Оставляла желать лучшего и точность стрельбы новых броненосцев. Иначе и быть не могло. За время похода из Либавы до Цусимы 2-я Тихоокеанская эскадра провела всего две практических стрельбы, причем па комендора приходилось по два снаряда! А при весенних практических стрельбах японского флота, накануне сражения, было израсходовано по пяти боекомплектов на орудие; учтем и то, что японские артиллеристы имели опыт боев под Порт-Артуром. «Для 1-й Тихоокеанской эскадры наши снаряды были хороши, при Цусиме они вдруг сдали,— отмечал старший офицер броненосца «Полтава» из артурской эскадры, капитан II ранга Лутонин.— Не проще ли сказать следующее: первая эскадра умела стрелять, 2-ю и 3-ю повели «на ура» и Того безнаказанно избивал их поодиночке». Сосредоточив огонь на «Миказе», русские броненосцы «игнорировали» остальные корабли противника, в частности, броненосные крейсера адмирала Камимуры, а те буквально засыпали их снарядами! Так японский командующий получил главное для победы — максимум своего огня при минимуме ответного. Правда, Рожественский еще мог спасти положение. Командир «Суворова» капитан I ранга Игнациус обратился к нему:— Ваше превосходительство! Надо изменить расстояние, очень уж они пристрелялись, так и жарят!— Подождите, ведь и мы пристрелялись — ответил адмирал. Но ждать не пришлось. Командир кормовой 12-дюймовой башни «Орла» мичман Щербачев вспоминал: «Неприятель особенно сильно обстреливал нос «Осляби». Сперва недолет около одного кабельтова, потом перелет, потом через четверть минуты попадание. Снаряд рвется о борт в скуле «Осляби» ярким огнем и густым кольцом черного дыма. Затем видно, как борта неприятельских судов вспыхивают и полубак «Осляби» окутывается дымом и клубами желто-бурого и черного дыма. Через минуту дым рассеивается и в борту видны громадные пробоины. И снова — перелет, недолет, залп...» Через полчаса после начала боя «Ослябя» выкатился из строя, а через 20 мин медленно лег на левый борт и опрокинулся. Спустя 6 мин наступила очередь «Суворова» — окутанный черно-бурым дымом броненосец вышел из строя. Навсегда... Того добился своего — русская эскадра лишилась флагмана, а значит, управления.