ГИБЛОЕ МЕСТО.

 

    24 июля 1866 года пополудни у палисадника, примыкающего к дому Питера Кросса, почтеннейшего горожанина Порт-Адвенчера, что на крайнем юге Новой Зеландии, собралась шумная толпа. Питер Кросс как раз возвращался с рыбалки. Заметив скопище народа возле своего дома, он прибавил шагу.

— Что здесь происходит? — поинтересовался Кросс.

— Там, с правой стороны, к берегу прибило довольно странную шлюпку. С людьми...

— Каким же ветром их сюда занесло?

— То-то и оно. Мы было начали их расспрашивать, но эти чудаки едва ступили на землю, как из них чуть ли не дух вон. Они здорово отощали — ну прямо кожа да кости. Видать, давно ничего не ели. Кросс велел препроводить несчастных в свой дом, а сам, пока их приводили в чувство, спустился к берегу моря, чтобы взглянуть на шлюпку, на которой они прибыли.

   С виду это было действительно странное, неказистое и хлипкое суденышко. Его будто сколотили на скорую руку из кусков дерева разных форм и размеров и даже не удосужились покрасить; парус сшили из обрывков мешковины, а руль явно сняли с другой шлюпки. Интересно, где и как построили эдакую посудину, да и зачем, недоумевал Кросс. Когда он вернулся в дом, то увидел, что трое бедолаг уже пришли в себя и потягивают бренди; однако они были еще слишком слабы, чтобы отвечать на вопросы. Питер Кросс удалился к себе в кабинет и стал размышлять, откуда, в самом деле, взялись эти трое. И вскоре пришел к заключению: они либо каторжники, бежавшие из Австралии или с Тасмании, либо моряки, потерпевшие кораблекрушение. Причем оба предположения казались вполне допустимыми. Из дальних, забытых Богом мест заключения, часто бежали ссыльные, готовые на любой отчаянный шаг ради того, чтобы снова обрести свободу. На воле они промышляли тем, что шарили по побережьям в надежде, что море выбросит на берег что-нибудь ценное, или становились охотниками на тюленей. На худой конец они пускались в сомнительные торговые предприятия. С другой стороны, что ни месяц пропадали суда в водах, омывающих южную оконечность Новой Зеландии, самых опасных в мировом океане,— особенно близ островов Баунти, Стюарта, Маккэри и Кэмпбелла, с их зловещими, голыми скалистыми берегами, постоянно терзаемыми ураганами и штормами. Что, если эти трое — единственные, кто спасся с какого-нибудь затонувшего корабля и кому удалось не только выжить, но и выбраться из этого гиблого места?

Через день Кросс наконец смог с ними поговорить.

— Нас зовут Масгрейв, Рейнал и Макларрен,— сказали они.— Мы с «Графтона».

— С «Графтона»? — удивленно переспросил Кросс.

— Ну да, конечно. Вы, похоже, никогда не слыхали о нашем корабле,— пояснил Рейнал.— Просто раньше нам не доводилось заходить на Новую Зеландию. Да и в море-то многие из нас пустились, можно сказать, случайно. Мы вышли из Австралии 12 ноября 1864 года и взяли курс на Кэмпбелл. Надеялись найти там оловянную руду с примесью серебра.

— Не уверен, что она есть на Кэмпбелле,— заметил Кросс.— Я достаточно хорошо знаю остров. Все это сказки...

— К несчастью, теперь мы и сами знаем. Но, прежде чем убедиться в этом, что называется, воочию, мы потратили впустую целый месяц — перекопали чуть ли не весь остров. А после несолоно хлебавши убрались восвояси,— признался Рейнал.— По пути мы собирались бросить якорь у Оклендских островов. Надо было хотя бы набить тюленей.

— По крайней мере этого добра на Оклендах и впрямь хоть отбавляй, не то что олова на Кэмпбелле.

— Оно, может, и так, но злой рок неотступно преследовал «Графтон». Не успели мы бросить якорь в небольшой бухточке одного из островов, как на нас обрушился страшный ураган. «Графтон» в мгновение ока сорвало с якорей — лопнули цепи — и понесло на прибрежные скалы. В общем, корабль разнесло в щепки. Очнулись мы уже на земле, промокшие до нитки, продрогшие до костей. И все никак не могли понять, как очутились на суше. На другой день к берегу прибило обломки «Графтона». Так что у нас было из чего худо-бедно построить жилье. Мы сколотили хижину и прожили в ней целый год. Все это время охотились на морских птиц, ловили рыбу и надеялись, что за нами придет корабль.

— А он все не приходил?

— За целый год мы не видели на горизонте ни одного паруса. И тогда, устав ждать, разобрали хижину по бревнышку и принялись строить лодку. На работу ушло полгода. Получилось, конечно, не Бог весть какое суденышко. Мы называли его «Подмогой», опробовали на плаву, кое-где подлатали и наконец вышли в море. Двое из наших товарищей наотрез отказались плыть с нами и остались на острове. Чувствовали они себя неплохо, хотя порядком ослабли, потому как с пропитанием в последнее время у нас было туговато... Так что сейчас они, должно быть, все там и сидят. И, конечно же, ждут помощи.

— Прекрасно,— заключил Кросс.— Однако здесь, в Порт-Адвенчере, мы вряд ли чем сможем вам помочь... Вот что, завтра мы сядем на «Флаинг-Скад» — это мой парусник,— и я доставлю вас в Инверкаргилл. И там мы переговорим обо всем с местными властями. Когда «Флаинг-Скад» пришел в Инверкаргилл, представители тамошнего городского совета приняли троих австралийцев весьма радушно. Но, когда речь зашла о спасении их товарищей, тех, что остались на Оклендских островах, чиновники ответили уклончиво:

— Мы, разумеется, поставим в известность спасательную службу,— пообещал кто-то из чиновников.— Но в это время года подходить близко к Оклендским островам отнюдь не безопасно. Почему бы вашим товарищам не подождать еще хотя бы месяц-другой?..

— Что?! — изумился Масгрейв, капитан затонувшего «Графтона».— Неужели вы не понимаете, какой опасности они подвергаются в этом проклятом Богом месте?

— Разумеется, понимаю. Однако не следует забывать: если мы пошлем за ними корабль, то и он в свою очередь может не вернуться.

— В таком случае доверьте мне командовать кораблем! — горячо предложил Масгрейв.— Уж я как-нибудь постараюсь вернуться.

Чтобы снарядить судно, нужны были деньги. Впрочем, они скоро нашлись — их пожертвовал кто-то из богатых горожан. Но где было взять судно?

— Берите мой корабль — «Флаинг-Скад»,— охотно предложил Питер Кросс.— Он достаточно крепок и вполне пригоден для такого плавания.

   Спустя пять дней Масгрейв и двое его товарищей вышли в море. Они взяли с собой продовольствия на три месяца, теплую одежду и запас лекарств. Путь от Новой Зеландии до Оклендов трое австралийцев преодолели по меньшей мере за неделю. Масгрейв, после того как он опробовал «Флаинг-Скад» перед выходом в море, думал обернуться дней за двадцать, с расчетом недолгой стоянки на островах.

   Но вот минули три недели... Потом — месяц. А Масгрейв с товарищами все не возвращался.

   В Инверкаргилле уже начали поговаривать, будто бы с ними стряслась беда, и все оттого, что власти пренебрегли своим прямым долгом и не приняли ни малейшего участия в судьбе потерпевших кораблекрушение австралийцев. И то верно: что стоило властям снарядить большой, крепкий корабль и укомплектовать его бывалой командой. Между тем безрадостные предположения, в частности о том, что Масгрейв и его спутники погибли, не были лишены основания: наступила зима — пора сильнейших штормов и ураганов. Однако, невзирая ни на что, Питер Кросс каждый день выходил на берег и пристально всматривался в морскую даль, скрытую густой мглой. Временами облачность рассеивалась, но горизонт оставался по-прежнему пустынным. Потом снова налетели дождевые шквалы,— смешавшись с пеленой тумана и пенных брызг, они, казалось, навсегда скрыли трагедию, которая, теперь

уже ни у кого в том не было сомнений разыгралась на Оклендских островах. Минуло еще десять дней. Но береговой семафор, обычно предупреждающий о появлении кораблей на горизонте, так ни разу и не вспыхнул.

— Мы вас тотчас же предупредим, ежели что,— заверили Кросса на береговом посту наблюдения.

  И вот однажды ночью в его дверь постучали. Наблюдателям показалось, что далеко в море забрезжил свет — возможно, топовые или клотиковые огни корабля,— пробивавшийся сквозь густую пелену ливневых шквалов. Питер Кросс поспешил к семафору, однако разглядеть что-либо в ночной мгле, да еще в шторм, ему не удалось — оставалось лишь набраться терпения и ждать рассвета. Утро занималось медленно, как бы нехотя. Наконец над бушующим морем встала бледно-серая заря — и в ее призрачно-белесом свете милях в двух от берега, среди громадных волн, мелькнуло темное пятно. Кросс, не в силах сдержаться, громко вскрикнул. Вне всяких сомнений, то был его «Флаинг-Скад»: суденышко с зарифленными парусами, кроме двух-трех косых, отчаянно лавировало, пытаясь войти в гавань Порт-Адвенчера. Около полудня паруснику все же удалось бросить якорь на защищенном от штормов внутреннем рейде. Питер Кросс и с ним еще несколько человек уже были на набережной. За штурвалом «Флаинг-Скада» стоял Масгрейв: лицо его заметно осунулось, а сам он от усталости едва держался на ногах. Возле него были еще двое — Харрис и Форджес, последние уцелевшие с «Графтона».

— У меня ушло больше двадцати дней, чтобы добраться до Оклендов,— надтреснутым голосом проговорил Масгрейв, которого шатало из стороны в сторону, когда они с Питером Кроссом шли под проливным дождем по устланной крупным булыжником скользкой набережной.— И все это время здорово штормило. Бешеные шквалы кидали «Флаинг-Скад» с волны на волну, точно жалкую щепку. Половину парусов сорвало подчистую. Мачты гнулись и трещали — как только не сломались. Никогда в жизни не видал эдакого урагана... Но у вас отличное судно, господин Кросс. Оно выдержало. Спросите — как? Сам не знаю. Но как видите... И вот через три недели мы подошли к этим Богом проклятым островам. В подзорную трубу я скоро разглядел моих товарищей. Они стояли возле палатки. Наконец-то наши страдания были вознаграждены.

— Так что теперь вы вполне счастливы,— радостно заметил Кросс.— Ведь, по сути, вы совершили невозможное, во всяком случае то, что любому другому было бы не по силам.

— Да, но... Как бы то ни было, туда надо послать еще один корабль.

— Ну конечно... Хотя постойте, теперь-то зачем? Вы же... то есть благодаря вашему исключительному мужеству и упорству...

— Повторяю— на Окленды нужно отправить корабль! И Масгрейв поведал Кроссу вот что. Уже на обратном пути «Флаинг-Скад» бросил якорь у острова Эндерби. Там лет семнадцать назад обосновались рыбаки. Но с чего это вдруг Масгрейву понадобилось заходить на Эндерби? Бог его знает, наверное, просто так, из любопытства. А может, его терзали какие-то предчувствия? Вот именно. И они его не обманули. На острове Масгрейв обнаружил полуразрушенные хижины — все, что осталось от совсем еще недавнего поселения.

— Так-так,— задумчиво проговорил Кросс.— И что, там действительно кто-то живет?

— Теперь, к сожалению, нет,— вздохнул Масгрейв.— Однако в развалинах одной хижины я видел мертвеца.

— Труп?! Может, это кто-то из давних колонистов?

— Не думаю. Человек этот, похоже, умер месяца три назад. Возле тела валялись груды ракушек. И среди них я заметил обломок доски. На ней гвоздем была нацарапана надпись.

— Что за надпись?

— К сожалению, я не смог ее прочесть, как ни старался. Разобрал только имя Джеймс.

— А вы пробовали отыскать еще какие-нибудь следы вокруг поселения?

— Я разжег костер. Надеялся, если на острове остался кто-нибудь живой, он заметит огонь. Но никто так и не объявился. Впрочем, это еще ни о чем не говорит. У меня не было ни времени, ни сил обыскивать остров пядь за пядью... В общем, туда надо послать корабль.

   Однако власти Порт-Адвенчера и в этот раз ограничились уклончивыми ответами. И тогда Масгрейв, отчаявшись заручиться поддержкой в Новой Зеландии, отплыл в Мельбурн. Там ,его внимательно выслушали и уже через месяц в море вышел корвет «Виктория». Судно взяло курс на Окленды. Кроме того, ему надлежало зайти на острова Кэмпбелл, Антиподов и Баунти. По словам уцелевших с «Графтона», за все время, что они провели на Оклендах, на горизонте не было видно ни одного корабля. Однако эти пятеро ошибались. Через три месяца после того, как они потерпели кораблекрушение, в ночь с 3 на 4 марта 1865 года, мимо острова, с западной стороны, прошел трехмачтовый корабль, гонимый сильнейшим шквалом. Но это было часов около двух пополуночи. Стояла кромешная тьма. И вдруг раздался страшный грохот — парусник замер на месте. Он налетел на подводную скалу. И начал тонуть, из двадцати пяти человек, находившихся на борту парусника, спаслись только девятнадцать — шестеро пропали бесследно. Рассвет застал потерпевших кораблекрушение на унылом, каменистом берегу острова. Затонувший корабль назывался «Инверколд» — он снялся 21 февраля из Мельбурна и направился в Чили. Что может быть хуже, чем очутиться на острове, который на первый взгляд кажется пустынным, а на самом деле... Так уж вышло, что пятеро уцелевших с «Графтона» жили в двадцати километрах от того злополучного места, куда прибило людей с «Инверколда». Те пятеро окончательно смирились с постигшей их горькой участью; они питались морскими птицами и рыбой и уже не чаяли, что за ними когда-нибудь придет корабль. А их собратья по несчастью с «Инверколда» в отчаянии разбрелись по острову. И только капитан, один из его помощников и четверо матросов остались на месте — в бухте, которую они назвали Порт-Росс. Остальные же забились в глубь острова в поисках продовольственного склада и надежной пещеры, где можно было бы укрыться от порывистых ветров и нескончаемых ливней. Казалось бы, после безуспешных скитаний они должны были бы возвратиться в Порт-Росс. Так, в общем-то, оно и случилось. Только назад вернулись не все — трое где-то потерялись. Впрочем, капитана это не сильно тревожило: на необитаемом острове им ничто не угрожало. К тому же он думал, что рано или поздно они объявятся... Люди с «Инверколда» прожили в Порт-Россе три месяца. За это время они сумели соорудить небольшое суденышко, вроде пироги, и обшили его тюленьей кожей. Капитан рассчитывал добраться в нем до острова Эндерби, где, насколько ему было известно, находится поселение рыбаков и охотников на тюленей и где можно разжиться провиантом. На Эндерби во множестве водились дикие кролики. И капитан «Инверколда» вместе с пятью товарищами, рискнувшими отправиться с ним в опасное плавание, высадился на остров в полной уверенности, что голодная смерть им не грозит. Время от времени, когда шторм стихал, он в пироге наведывался в Порт-Росс проведать остальных своих спутников. Потом возвращался обратно. Так прошел год, а может, чуть больше. И вот в один прекрасный день шестеро обитателей Эндерби вдруг кинулись к пироге, бросив все как есть — нехитрый скарб, оружие, палатку,— и с неистовостью одержимых налегли на весла, устремившись в открытое море. То, на что они так долго надеялись, наконец свершилось: на горизонте показался корабль — он направлялся прямо к ним. Это было трехмачтовое судно «Сьюдад-де-Барселона». Все, кто был на его борту, с изумлением следили за странной лодкой с шестью заросшими гребцами в тюленьих шкурах поверх жалких лохмотьев.

— Мы моряки с «Инверколда»! Потерпели кораблекрушение! — закричали они, приблизившись к кораблю на достаточное расстояние, чтобы их услышали. — Возьмите нас с собой!

Через некоторое время они уже стояли на палубе испанского корабля.

— Мы не можем взять вас с собой,— с горечью заявил им капитан парусника.

— Но почему?! — Ужас застыл в глазах несчастных. Они в недоумении переглянулись. Потом заговорили в один голос: — Наша компания вам хорошо заплатит. Неужели вы бросите нас в беде? К тому же мы не одни...

— Речь вовсе не об этом,— перебил их испанский капитан.— Мы не можем взять вас на борт потому, что вот-вот и сами пойдем ко дну.

В самом деле, не успела «Сыодад-де-Барселона» выйти из Китая, как угодил в сплошную полосу штормов и ураганов. От беспрерывного натиска волн корпус его здорово поизносился и в конце концов дал течь. Так что теперь борт судна лишь метра на два превышал уровень воды. Команда не отходила от помп уже целую неделю; измотанные донельзя матросы взывали к небу, чтобы их скорее прибило к какой-нибудь земле. И, когда на горизонте показались Оклендские острова, они наконец вздохнули с облегчением.

— Вы, похоже, не представляете, что вас ожидает на этих злосчастных островах,— сказал капитан «Инверколда».— Больше половины моих людей пропали бесследно. А те, кто остался, выжили только потому, что питались крольчатиной. И все равно силы у нас на исходе. Корабли, наверно, заносит в эти страшные воды лишь затем, чтобы они утонули. В общем, мы с вами оказались в самом гиблом месте на море.

— В таком случае что вы предлагаете? — спросил испанский капитан.

— Судно у вас на плаву...

— Да какое там! Неужели вы сами не видите?..

— Я хотел сказать — пока что. Но если мы сумеем заделать течи и откачать из трюмов воду, то наверняка сможем выбраться отсюда.

Испанский капитан наконец решился. Однако надо было спешить: первым же шквалом судно могло разбить в щепки. Но, слава Богу, все обошлось. Когда парусник подошел к Эндерби, капитан приказал скорее переправить на берег груз, откачать балласт — словом, освободить судно от всего лишнего. Только тогда можно было приступить к заделыванию наиболее коварных пробоин, расположенных ниже ватерлинии.

— Лучших заплаток, чем тюленьи шкуры, здесь не найти,— советовали австралийские моряки.

Испанцы дружно взялись за работу. И вскоре дело было сделано — теперь «Сьюдад-де-Барселона» могла выйти в море. А если повезет, добраться до Новой Зеландии и даже до Австралии. Удача действительно улыбнулась морякам. Когда с ремонтом было покончено, «Сыодад-де-Барселона» тут же подняла паруса, и через некоторое время призрачные очертания проклятых островов уже маячили у него далеко за кормой. А чуть погодя они и вовсе растворились за горизонтом... Между тем на Оклендах остались прозябать двенадцать человек. И у них, судя по всему, не было ни малейшей надежды на спасение. 

   Спустя два месяца в Порт-Росс и на Эндерби зашла «Виктория». В Порт-Россе капитан австралийского корвета обнаружил тело мертвого человека, на которое когда-то наткнулся Масгрейв. Он решил, что это труп моряка с «Инверколда», одного из тех, что покинули своего капитана, а после все же вернулись в Порт-Росс, где к тому времени уже не осталось ни души. Капитан «Виктории» обнаружил и дощечку с непонятной надписью. Ему тоже удалось разобрать одно лишь имя — «Джеймс Р...». Он сверился с копией судовой роли «Инверколда»?  — там в должности корабельного плотника значился некий Джеймс Райт. Значит, это его труп был найден в Порт-Россе. Покуда «Виктория» обшаривала бухту за бухтой, тревожа пронзительными гудками мертвую тишину необитаемого архипелага, моряки с тяжелым сердцем наблюдали с борта корвета за черными, изломанными скалистыми берегами островов, возле которых кипел не унимаясь и пенился прибой. Вот уж точно — зловещая земля! Вот уж правда — зловещее море! Сколько же людей и кораблей здесь погибло!.. «Виктория», как нам известно, отправилась на поиски людей с «Инверколда». Но кто знает, может, в последнее время в этих водах потерпели крушение другие корабли? Быть может, кому-то из моряков удалось выбраться на эти жуткие берега?

   «Самое гиблое место на море» — так, кажется, назвал эти воды капитан «Инверколда». А еще это огромная ловушка посреди бескрайнего океана: редко кому удавалось выбраться из нее целым и невредимым.

   Среди бесчисленных жертв «гиблого места» значились не только малые и большие парусники. В один прекрасный день к ним прибавился пароход водоизмещением 1200 тонн — «Генерал Грант». Он направлялся в Лондон с сорока пятью пассажирами на борту и грузом шерсти и золота в слитках общей стоимостью 250 тысяч франков. «Генерал Грант» снялся из Мельбурна 4 мая 1866 года. С тех пор его больше не видели. Однако, если вы полагаете, что исчезнувшее без следа судно тут же кинулись искать, то ошибаетесь. Конечно, этот прискорбный факт многих поразил. Впрочем, судовладельцы направили соответствующие послания в порты, куда по рейсовому расписанию должен был зайти пароход. Спустя три месяца «Генерала Гранта» занесли в списки судов, пропавших без вести. Позже хозяева парохода опросили капитанов нескольких китобойцев, так, для очистки совести, которым в последнее время случалось заходить в воды близ Оклендских островов. Но и китобои не могли сказать ничего определенного. Так закончился 1867 год. О «Генерале Гранте» уже никто не вспоминал. Между тем большинство людей, находившихся на его борту, остались в живых... 

   Итак, 13 мая, через одиннадцать часов после выхода из Мельбурна, пароход попал в сильнейший юго-западный циклон. На поверхности моря неслись короткие, острые волны — явный признак того, что судно шло через район с малыми глубинами, и где-то поблизости должна быть земля. В самом деяе, в одиннадцать часов вечера впередсмотрящий заметил на правом траверзе зыбкие очертания Оклендских островов. Капитан Уильям Лофин решил удалиться чуть к северу, не без оснований опасаясь коварства здешних вод, но было уже поздно: быстрое течение подхватило пароход и понесло к окутанным промозглой тьмой страшным берегам. Немного спустя «Генерал Грант», а полном ходу наскочил на подводные скалы. От сокрушительного удара переломилась, как спичка, крепкая фок-мачта и разлетелись вдребезги бизань-гик и перо руля... Ночь была — сущий кошмар. Наступил рассвет и в серых сумерках раннего утра показалась земля. Хотя «Генерал Грант» давно сделался неуправляемым, Лофин, однако, надеялся спасти пассажиров и команду, поскольку волнение на море, слава Богу, улеглось. Капитан рассчитывал, что, когда инерционный ход судна убавится, можно будет спустить шлюпки и добраться до берега. 

   Но течение не ослабевало — оно неумолимо несло корабль вперед, прямо на берег, который вырастал буквально на глазах — дикий, зловещий: повсюду остроконечные скалы в глубоких расщелинах, и в одном из таких проемов, похожем на громадный грот глубиной 250 и высотой 50 метров, ревел прибой, вздымая к мрачным, ослизлым сводам столбы пенных брызг. Несмотря на леденящий душу страх, все, кто был на борту «Генерала Гранта», смотрели в эту кипящую черную бездну как зачарованные и, затаив дыхание, слушали, как грохочут, сливаясь в одну жуткую какофонию, ворвавшиеся в нее волны. Корабль притягивало к гроту точно магнитом. Прибрежное течение оказалось еще более яростным, и судно неумолимо набирало ход. Люди на борту, все как один в спасательных жилетах, в ужасе жались к шлюпкам, не отрывая при этом зачарованных взглядов от пустоты, разверзшейся перед ними, подобно пасти гигантского чудовища. В следующее мгновение «Генерал Грант» вдруг замер, словно в нерешительности, потом развернулся на сорок пять градусов, сдвинулся с места и... Внезапно откуда-то потянуло сыростью и пароход окутала промозглая сине-зеленая тьма. Люди, не в состоянии что-либо понять, испуганно озирались по сторонам, ничего, однако, не видя — ни моря, ни неба, ни земли. Кругом были только скалы, от которых эхом отражалось гулкое рокотание, сменившееся вслед за тем оглушительным треском и пронзительным свистом: это рухнули бизань с грот-мачтой и лопнули снасти. «Генерал Грант» влетел в зияющий проем грота, словно его направляла рука опытного рулевого. Корабль уходил в глубь одного из Оклендских островов, будто в бездонную гробницу. Скальные обломки градом осыпали его со всех сторон, круша и разбивая вдребезги шлюпки. Люди кричали, но их душераздирающие вопли и стоны тонули во тьме, разрываемой рокотом волн, гулко бьющихся о стены грота... Из пассажиров и команды, находившихся на борту «Генерала Гранта», выжили, увы, немногие. И никто из них толком не знал, как им удалось вырваться из адского горнила. Единственное, что они все же помнили, правда довольно смутно, так это то, как одну из шлюпок сорвало с креплений и швыряло из стороны в сторону волнами, заливавшими палубу; как капитан достал платок и зачем-то начал им махать; как груды обломков бились о скалы; как из воды показались руки — много

рук... Потом — ослепительная вспышка, внезапно пронзившая непроглядную тьму. И все. Одна-единственная уцелевшая шлюпка была забита до отказа. Она продвигалась вдоль берега, удаляясь от страшного грота, где все бурлило и грохотало. Чудом спасшиеся люди — те, кто успел забраться в шлюпку,— высматривали любую бухточку, где можно было бы укрыться от шального натиска волн. И вскоре они нашли то, что искали. Когда несчастные наконец ступили на твердую землю, они ровным счетом ничего не соображали. И просидели в таком полубессознательном состоянии час или два. Потом, немного придя в себя, разбрелись в разные стороны, чтобы обследовать пустынный берег и собрать ракушки и яйца морских птиц. Довольно скоро они набрели на заброшенный лагерь — там действительно не было ни души. Однако следы человеческого присутствия вселили в них надежду.

Они кинулись искать дальше. И в конце концов вышли к Порт-Россу, ще также обнаружили следы недавнего пребывания людей — с «Инверколда». Несчастные и правда решили, что попали на обитаемый остров. И убедили себя в этом настолько, что, когда на прибрежные скалы в соседней бухте упали странные черные тени, они от радости принялись кричать и размахивать руками: им почудилось, будто с той стороны, вдалеке, появились люди — наверняка моряки с какого-нибудь китобойца, которые непременно возьмут их с собой либо в Австралию, либо в Новую Зеландию! Бедняги кинулись назад, к шлюпке, налегли на весла... И вот они на берегу соседней бухты.

  Однако в ответ на их призывные оклики послышался бешеный лай. Вслед за тем произошло нечто совершенно странное, даже невероятное — словом, то, что может привидеться лишь в кошмарном сне: призраки, которые они приняли за спасителей-китобоев, вдруг прямо на глазах превратились в собак.

Оправившись от столь неожиданного потрясения, люди рассудили так: собаки, разумеется, не могли свалиться на остров с неба,— значит, их сюда завезли. Значит, хозяева должны быть неподалеку. Нужно искать. На поиски ушла целая неделя, но все тщетно. И люди с «Генерала Гранта», не в силах больше сносить жуткий лай и вой одичавших псов, оказавшихся на этом жалком клочке безжизненной суши каким-то таинственным образом, решили бежать с острова.

— Надо плыть к Эндерби,— высказалось большинство.

— Ни в коем случае,— возразил кто-то из офицеров.— Нужно попробовать добраться до Новой Зеландии.

О том, чтобы выйти в море в шлюпке, по крайней мере такой, какая была у них, не могло быть и речи: ее сильно побило о скалы, она прохудилась в нескольких местах и едва держалась на плаву, причем из нее приходилось непрерывно вычерпывать воду. Однако, поскольку ничего лучшего под рукой не оказалось, пришлось довольствоваться тем, что было. Шлюпку обшили тюленьей кожей, поверх ее соорудили из парусины некое подобие надстройки и уложили внутрь куски плохо провяленной козлятины и рыбу. В столь рискованное плавание отважились отправиться только пятеро. Остальные наотрез отказались.

— У вас же нет ни карты, ни секстанта, ни компаса,— уговаривали их товарищи.— Вы неминуемо погибнете. Лучше оставайтесь!

  Но пятеро смельчаков настаивали на своем. И 22 января 1867 года шлюпка вышла в море. На другой день она уже виднелась на горизонте. А еще через день и вовсе исчезла из вида. Прошло две недели, и людям на острове вдруг показалось, что шлюпка с их товарищами возвращается:

в нескольких милях от берега они заметили парус.

— Безумцы! — говорили они.— С самого начала было ясно, что им отсюда никуда не деться.

Присмотревшись же повнимательнее, они разглядели, что этот парус гораздо больше того, который был на их шлюпке. Постойте, да он же не один — за ним виден другой... Так ведь это же корабль! И вот двое или трое из них прыгнули в пирогу, которую они все вместе сумели сделать из крепких прутьев и тюленьих шкур за полмесяца жизни на острове, и, налегая изо всех сил на весла, устремились навстречу паруснику. А остальные тем временем бросились разжигать на берегу костер. Огонь должны заметить с брига,— судя по тому, что на нем только две мачты, это наверняка китобоец. Пирога подходила к кораблю все ближе. Она то и дело исчезала в глубоких провалах между огромными волнами. И, чтобы их заметили с корабля, люди в пироге высоко вскинули шест с белой тряпкой на конце. Бриг сбавил ход и стал медленно ложиться на другой

галс. Наверное, для того, чтобы легче было спустить шлюпку? Да нет, через некоторое время он уже развернулся к острову кормой. Паруса его на миг-другой обвисли и заполоскались на ветру. Было ясно, что корабль не собирался подходить к острову. Но вот паруса его снова набухли и он двинулся дальше — прочь от неприглядного острова... Он, должно быть, лавирует, решили оставшиеся на берегу. В этих водах опасно идти напрямую. Корабль верно, пытается обогнуть подводную скальную гряду... Вслед за тем из-за горизонта внезапно налетел шквал. Но, несмотря на обрушившийся на остров ливень, люди не сдвинулись с места — так и остались стоять на берегу, куда вскоре вернулась пирога, потерявшая бриг из вида. Стихия бушевала полчаса, от силы час. Наконец небо вновь прояснилось. Бриг еще был виден: он уходил от острова дальше и дальше — уходил на всех парусах. Значит, на бриге просто не заметили несчастных. Костер возле лагеря все еще горел. Он догорал всю ночь и погас только на заре — поддерживать его уже не было смысла. Посовещавшись, потерпевшие кораблекрушение все-таки решили плыть к острову Эндерби, чтобы хоть немного быть ближе к тем водам, куда нет-нет да и заходят корабли...

   Прошел месяц, потом другой, однако ни один парус так и не показался на горизонте. На пустынном берегу острова день и ночь дежурил наблюдатель.

Наступила зима, и вместе с нею пришло отчаяние. Несколько человек каждый день выходили на пироге в море и бросали бутылки с записками — мольбами о помощи в надежде, что их кто-нибудь да выловит. Тем временем остальные обыскивали остров. В один прекрасный день они и тут наткнулись на следы поселения. Значит, этот остров тоже посещают. Но кто? И как часто? Что, если здесь и сейчас кто-то есть?.. Теперь несчастные вздрагивали от каждого шороха, особенно по ночам. Так и не обнаружив на острове ни одной живой души, они уже начали верить в некое сверхъестественное присутствие. Девятнадцатого сентября, пока многие ловили рыбу или охотились, забравшись в глубь острова, далеко в море снова показался парус. И на берегу тотчас же вспыхнул костер. Однако вскоре парус скрылся за горизонтом. А спустя два дня появился снова. Это был китобоец «Амхерст» — он держал курс прямо на Эндерби. Через некоторое время «Амхерст» бросил якорь у острова и забрал потерявших было всякую надежду людей. Их осталось только десять из семидесяти восьми — мужчин и женщин, ступивших когда-то на борт «Генерала Гранта», который и по сей день лежит на дне чудовищного грота одного из Оклендских островов. И в трюмах его до сих пор покоится драгоценный груз — слитки чистого золота.

   Что же касается шлюпки, отправившейся к берегам Новой Зеландии, ее с тех пор никто больше не видел. Вполне вероятно, что, покуда развивались вышеописанные события, в водах Оклендского архипелага потерпело крушение еще не одно судно. Во всяком случае, известно совершенно определенно: «Генерал Грант» был далеко не последней жертвой этого гиблого места. Та же печальная участь постигла «Денис-Кастл», «Какануи», «Дандональд» и многие другие корабли, большие и малые. А сколько их будет еще?..