Рассказы.

Что такое корабль, потерпевший крушение, покинутый экипажем и гонимый волнами и ветром в никуда? Воплощение человеческого страха, призрак смерти... Он появляется под заунывные звуки, исходящие будто из преисподней,— они похожи на жалобные стоны и плач. Громыхание, напоминающее неуверенную поступь захмелевшего великана,— это стук, что издает перо руля, безвольно бьющееся о корму; чуть слышное поскрипывание — стон деревянной обшивки, терзаемой качкой. Странные звуки, похожие на тяжелое, прерывистое дыхание, что доносятся из-под палубы, издает вода, хлюпающая в полузатопленном трюме. Медленно крутящийся на полуюте штурвал означает, что рядом нет рулевого, который держал бы его твердой хваткой. И вдруг скрипнет дверь, будто кто-то незримый тронул ее... Потерпевший крушение корабль дрейфует сразу в двух стихиях. Одна из них — море. Другая — тайна. И стоит глазу заметить зарубку на планшире, пятно краски, сломанный брус рангоута, как воображение тут же рисует кровавую драму: слышится лязг топоров, шум драки не на жизнь, а на смерть, повсюду мерещатся лужи крови. Пробоина в борту или оторванный кусок обшивки — это ли не свидетели пиратского нападения? Нет судового журнала и прочих бумаг,— значит, кому-то нужно было скрыть страшные улики, доказательства вспыхнувшего на борту мятежа.

«У каждого корабля есть свои права,— писал когда-то Джозеф Конрад,— как и у всякого человека, способного дышать и разговаривать. Корабль никогда не был рабом человека...». И любой моряк, понимающий это, встретив корабль-призрак, невольно проникается суеверным страхом. Задавшись целью составить летопись таких встреч, очень скоро обнаруживаешь, что их было множество, особенно во времена больших парусников. Так, в декабре 1902 года к югу от острова Реюньон было замечено судно «Гертруда» — со сломанными мачтами и вздыбленной кормой. А за полгода до этого у берегов Канады с корабля «Сен-Донасьен» видели большую шхуну, рыскавшую по морю под полощущимися парусами,— на ее борту не было ни одного человека.

Или вот еще примеры. Однажды впередсмотрящий трехмачтового барка «Федерасьон» — дело было в Южной Атлантике — воскликнул: «Земля!» Однако матрос ошибся: то, что он сначала принял за землю, оказалось груженной лесом шхуной, возникшей как будто из морских глубин. Судя по тому, что корпус шхуны сплошь оброс ракушками, экипаж покинул ее очень давно. В 1908 году в прибрежных водах Тасмании «Бэбин Чевей» чуть было не наскочил на торчавшие на поверхности обломки неизвестного судна, которое, похоже, дрейфовало в течение нескольких лет. А лет за тридцать до этого «Гланез» наткнулась на пассажирский транспорт, перевозивший эмигрантов. На борту было полно трупов — и от корабля исходил такой смрад, что его не в силах был развеять даже крепкий ветер. Причиной массовой смерти пассажиров и команды, вероятно, была эпидемия чумы. Как назывались эти плавучие призраки? Попробуйте отыскать их названия среди имен восьмидесяти двух крупных кораблей — французских, американских и английских,— пропавших без вести у мыса Горн за каких-нибудь сорок лет — с 1887 по 1927 год. И это не считая небольших каботажных суденышек, шхун и бригов, которые так никогда и не дошли до порта назначения.

Даже в наше время чуть ли не каждый год можно прочесть сухое, умещающееся в одну-две строчки сообщение типа: «Обнаружено неизвестное дрейфующее судно, покинутое экипажем». Изредка все же удается разобрать название корабля — и тогда он становится знаменитым, превращаясь в некий зловещий символ. Одним из таких кораблей стала «Джоита». В тридцатых годах это была большая прогулочная яхта, которая служила для увеселения голливудских звезд и крейсировала только вдоль берегов Калифорнии. В годы второй мировой войны «Джоиту» перестроили в небольшой противолодочный корабль. После войны яхта сменила не одного владельца. Наконец в 1955 году она бросила якорь в Апиа, на острове Уполу, входящем в состав Западного Самоа. Новым хозяином «Джоиты» стал некий Томас Миллер, который запросто мог бы сойти за героя Роберта Луиса Стивенсона, чей прах покоится на вершине одного из зеленых холмов, опоясывающих Апианскую бухту. Будучи авантюристом по натуре, этот болтун, с вечно красным лицом, в поисках приключений бежал из Уэльса, от жены, в южные моря. Став владельцем «Джоиты», Миллер сначала попытался промышлять рыболовством, но безуспешно. За полгода, проведенные в Апиа, он познал и нищету, и удары судьбы. Но вот в один прекрасный день случилось чудо: Миллеру подвернулся выгодный фрахт, груз копры, до островов Токелау. Кроме того, к нему на борт напросились пассажиры — несколько чиновников и туземцев.

И Миллер воспрял духом, поверив, что удача наконец повернулась к нему лицом. Отныне, если с первым фрахтом все сложится удачно, он будет выполнять регулярные рейсы между Апиа и Токелау, не говоря уже о каботаже. Миллер нанял помощника, некоего Симпсона, матроса и механика. Корпус «Джоиты» заново проконопатили и покрасили, так что теперь никто бы и не догадался, что она проплавала уже больше четверти века. Кроме этого, на «Джоите» установили два дизельных двигателя мощностью 225 лошадиных сил. А вот систему приводов и трубопровод, успевшие к тому времени проржаветь чуть ли не насквозь, поменять не смогли — не хватило денег. Но не беда: выручки от первого рейса вполне хватит, чтобы потом привести все это в порядок. К тому же плавание будет коротким: сорок часов на какие-то жалкие 270 миль, да еще при хорошей погоде. Ранним утром 3 октября на борт яхты поднялись все пассажиры.

«Джоита» должна была прибыть на Токелау вечером 5 октября. Однако 6 октября верховному комиссару в Апиа господину Смиту доложили, что ни на Факаофа ( юго-восточный атолл в архипелаге островов Токелау), ни в прибрежных водах судно не только в глаза не видели, но даже не получили от него ни одного радиосообщения. Тем не менее комиссар Смит не проявил ни малейшего беспокойства: Миллер, слывший на Самоа еще тем проходимцем, о чем комиссару было хорошо известно, вполне мог зайти за попутным грузом на любой другой остров — куда ему торопиться? Да и потом, у «Джоиты» не было строгого рейсового расписания, как, например, у грузовых пароходов, обслуживавших регулярные морские линии. Но почему все-таки молчал ее радиопередатчик? Наверное, сломался. Дальше история разворачивалась по обычному сценарию: надежда переросла в беспокойство, позже в тревогу. Радиостанция в Апиа уже запрашивала острова, находящиеся на значительном удалении от Токелау. Но отовсюду приходил один и тот же ответ: «Джоиту» нигде не видели. Не заходила она ни на Феникс (острова, расположенные к северу от Токелау), ни на Эллис, ни на острова Гилберта ( Эллис, или Тувалу,—острова, лежащие к западу от Токелау. Острова Гилберта—группа атоллов к северу от Тувалу.).

С островов Фиджи в воздух каждый день поднимались гидросамолеты — они обследовали обширные районы океана на малой высоте. Впередсмотрящим на всех судах, заходящих в воды, где пропала «Джоита», было приказано глядеть в оба — и днем и ночью. В Апиа ежедневно поступали доклады летчиков и капитанов. Пока еще никто не терял надежду обнаружить «Джоиту» либо на худой конец обломки яхты, шлюпку или спасательный плот. Прошел октябрь, а о «Джоите» по-прежнему не было ни слуху ни духу — яхта точно испарилась, не оставив после себя ничего, кроме тайны, которую, казалось, не постичь уже никому. Исчезновение яхты люди объясняли по-разному. Одни предполагали, будто на «Джоите» взорвались двигатели или она получила пробоину и дала течь, которую не успели ликвидировать. Другие — таких, правда, было меньшинство— утверждали, что на яхту наверняка напали японские пираты, переодетые в рыбаков. Дело в том, что, хотя после войны минуло уже десять лет, на тихоокеанских островах помнили о «желтых дьяволах»: легенды об их жестокости, пережив время, теперь возникали всякий раз, когда нужно было объяснить нечто необъяснимое.

Двумя годами раньше в водах между Новой Каледонией и островами Луайоте бесследно пропало каботажное судно «Моник»; спустя месяц после случившегося выловили спасательный круг — все, что осталось от несчастного корабля,— и виновниками трагедии, конечно же, были японские пираты,— во всяком случае, так считали многие. Единственным «таинственным» кораблем, который удалось обнаружить поисковым самолетам, была внезапно всплывшая у восточного побережья Новой Зеландии советская подводная лодка — на нее-то и попытались возложить вину за исчезновение «Джоиты», однако вовремя опомнились. И то верно: зачем советской подлодке было охотиться за какой-то жалкой яхтой?

Но вот 10 ноября «Джоита» словно восстала из пучины. И случилось это в 240 километрах к западу-юго-западу от Апиа: оказывается, она взяла курс не на Токелау, а на Фиджи. Яхта сильно кренилась на один борт; в трюме было полно воды; труба и часть палубных надстроек были разрушены; на корме, развеваясь на ветру, хлопал кусок парусины, служивший когда-то навесом. На борту не было ни души — ни живой, ни мертвой. Яхту-призрак взял на буксир какой-то сухогруз и доставил в Суву, главный порт архипелага Фиджи.

Любое кораблекрушение — загадка. В данном случае загадка была двойной: она касалась как вероятных причин аварии, происшедшей на «Джоите», так и причин, побудивших экипаж и пассажиров покинуть судно. Корпус яхты не пострадал. Не было видно и следов течи — как ни странно. Двигатели оказались выведенными из строя, хотя цилиндры, поршни, насосы, форсунки, хоть и выглядели изношенными, похоже, были в исправном состоянии. Следов взрыва также нигде не было заметно — ни внутренняя, ни внешняя обшивка не пострадали. В таком случае как при внешне неповрежденном корпусе в трюм «Джоиты» могла попасть вода? Следственная комиссия нашла разгадку. Дело в том, что охлаждение вспомогательного двигателя на «Джоите» обеспечивалось за счет подачи забортной воды по трубопроводу. После тщательного осмотра выяснилось, что трубопровод, проржавев в одном месте насквозь, лопнул и вода, вместо того чтобы уходить обратно за борт, постепенно накапливалась в трюме. Заметив это, Миллер, видно, включил помпы, однако выпускные отверстия шлангов оказались наглухо забитыми грязью. Так что вскоре двигатели залило водой и они заглохли.

А как же быть со второй версией? Ведь объема воды, заполнившей трюм, было явно недостаточно, чтобы «Джоита» затонула. Тогда почему люди покинули судно? Вот вам яркий пример захватывающей морской тайны, будоражащей воображение: один вопрос неизбежно порождает другой, а истина проскальзывает между пальцами, как юркая рыбешка. Раз корабль, образно говоря, хранил молчание, стало быть, ответ должны были дать сами люди. Тогда члены следственной комиссии попытались представить себе такую картину: «Джоиту» развернуло бортом к волне — началась сильная качка. Пассажиров охватил страх, и они принялись умолять Миллера, чтобы он спустил на воду спасательные плотики. В том-то и заключалась роковая ошибка: на борту люди были бы в большей безопасности. Но Миллер уступил мольбам пассажиров. А дальше волны и ветер сделали свое дело — люди погибли. Однако эта версия объясняла далеко не все,— в частности, было неясно, куда подевался груз. Бесследное исчезновение груза на корабле, покинутом людьми,— явление редкое и довольно странное. Конечно, палубный груз — доски — вместе с пустыми бочками могло смыть в море. Но как быть с находившимися в трюме ящиками с алюминиевой стружкой, копрой, а также семьюдесятью мешками риса, муки и сахара? И тут все снова заговорили о пиратах. Но когда грабители захватили «Джоиту» — до того, как ее покинули люди, или после? Следственная комиссия, как водится в подобных случаях, старалась не упустить из виду ни одной более или менее существенной детали и даже вычислила наиболее вероятное место, где экипаж и пассажиры могли покинуть «Джоиту». Было измерено и количество топлива, оставшееся в бункерах: с учетом курса и средней скорости хода комиссия предположила, что «Джоита» остановилась через восемнадцать часов после выхода в море, то есть примерно в 120 милях к северу от Апиа. Зная силу и направление ветра и течений в здешних водах, можно было без труда определить и направление дрейфа спасательных плотов. Следствие не преминуло установить также, какие суда проходили тот район в начале октября, однако ни с одного из этих кораблей не заметили никаких следов «Джоиты». Еще одна, загадка... А вот и следующая. В очередной раз осматривая палубу «Джоиты», следователи обнаружили среди груды разбросанных вещей скальпель, иглы, марлевые повязки в бурых пятнах и даже стетоскоп. В списке пассажиров яхты значился врач — он отбыл на Токелау, к месту своего нового назначения. Выходит, на борту «Джоиты» были раненые и врачу пришлось ухаживать за ними. Но, как бы то ни было, следствие шло фактически по замкнутому кругу. Добытых сведений, причем весьма обрывочных, было явно недостаточно, чтобы понять, что же произошло с «Джоитой».

Но вот в июне 1962 года в американском журнале «Аргези» появилась статья, отчасти объясняющая загадку «Джоиты». Автором статьи был писатель Робин Моэм, новый владелец яхты, которая после основательного ремонта снова могла выходить в море. Чтобы разгадать тайну «Джоиты», Моэму, разумеется, пришлось обратиться к материалам следствия — на них он и построил свою версию. Суть ее заключалась в том, что раненым, за которым ухаживал находившийся на борту яхты врач, был сам капитан Миллер. «Джоита» стала после того, как ее двигатели залило водой и они заглохли. Потерявшая управление яхта подверглась сильной бортовой качке. Миллер, должно быть, упал и здорово расшибся. Пока врач приводил его в чувство и перевязывал, за борт сбросили весь палубный груз и бочки — чтобы уменьшить крен. Однако охваченные паникой пассажиры все же хотели покинуть судно. Старший помощник Симпсон пребывал в нерешительности. Но оставаться на обреченном корабле, где не было света, и дрейфовать в кромешной ночной тьме, да еще выслушивать причитания женщин и детей и настойчивые требования мужчин было невыносимо, и Симпсон, потеряв хладнокровие, в конце концов уступил. Вскоре все, кто находился на борту «Джоиты», покинули ее на трех спасательных плотах (шлюпок на яхте не было). Действительно все? Нет, Миллер не захотел или не смог оставить свою яхту. Его примеру последовал и один из матросов. А плоты между тем уносило все дальше и дальше. Спустя некоторое время они, скорее всего, перевернулись — ведь море сильно штормило,— а оказавшихся в воде людей сожрали акулы.

Но что сталось с Миллером и его матросом? На этот счет Робин Моэм выдвинул вот какое предположение. После довольно продолжительного дрейфа, который мог длиться много дней и даже недель, «Джоиту», наверное, заметили с какого-нибудь проходившего мимо судна. Моряки с неизвестного корабля спустились на борт яхты. Миллер к тому времени, должно быть, уже умер. И оставшийся в живых матрос рассказал своим спасителям все как было. Тогда моряки с неизвестного корабля решили завладеть грузом и продовольствием, хранившимися в трюме «Джоиты». Матрос хотел было им помешать, завязалась драка, и он либо сам упал за борт, либо его сбросили, после того как убили. Захватив добычу, неизвестное судно убралось восвояси, а «Джоита» осталась дрейфовать в полном одиночестве...

Можно ли считать версию Робина Моэма убедительной? А почему бы и нет? Ведь всякое происшествие чаще всего — результат случайного стечения обстоятельств и фактов, совершенно неподвластных законам логики. Хотя версия писателя, впрочем, как и любого другого человека, вполне может быть плодом его воображения. И классический тому пример — история «Марии Целесты», знаменитой шхуны-брига, ставшая, пожалуй, самой зловещей тайной морей и океанов, которую мы не сможем вычеркнуть из памяти, как бы ни старались. А началась эта история так.

4 декабря 1872 года впередсмотрящий американского трехмачтового барка «Деи Грация» просигналил, что видит какой-то странный корабль. Все паруса на нем, за исключением кливера, убраны; штормовой фок и марсель закреплены. Поскольку неизвестное судно не отвечало на сигналы, на его борт поднялись старший помощник капитана и двое матросов. Для начала они покричали. Но им никто не ответил. На нижней палубе и в носовом трюме плескалась вода. Крышки грузовых люков были открыты. Нактоуз компаса поврежден, вероятно каким-то острым предметом. Камбуз забит провиантом — на полгода. Не видно ни одной шлюпки. Последняя запись в судовом журнале сделана 25 ноября. В тот день парусник находился милях в пятистах от того места, где был обнаружен. Вот так. На первый взгляд все очень просто. Экипаж парусника — «Марии Целесты», порт приписки Нью-Йорк,— должно быть, спешно покинул корабль. Но почему? Наверное, потому, что взорвалась одна из бочек со спиртом в грузовом трюме, а может, оттого, что корабль дал течь, размеры которой переоценили. Выходит, никакой тайны не было? Да нет, была — хотя бы потому, что не удалось обнаружить ни одной шлюпки и ни одного уцелевшего моряка с «Марии Целесты». Но самое поразительное в этой истории — тот резонанс, который она получила в мире, породив множество домыслов и легенд, возникших вокруг вполне реальных событий, но исказивших три основных факта: кто-то придумал версию, что «Мария Целеста» шла под всеми парусами, на ее борту остались шлюпки, а в кают-компании еще дымился поданный к столу обед. Все это свидетельствовало о том, что команда исчезла с судна якобы за час до подхода «Деи Грация», причем самым загадочным образом, потому как шлюпки находились на борту «Марии Целесты», а поблизости не было видно ни одного корабля, который мог бы подобрать моряков. Так подлинная история «Марии Целесты» перешла в категорию непостижимых тайн — тех, что обычно обрастают самыми изощренными измышлениями. В 1884 году появился рассказ под названием «Свидетельство Хабакука Джефсона». Его герой, с таким чудным именем, был якобы одним из уцелевших моряков с «Марии Целесты». Вы спросите, кто же был автором сего откровения. Молодой человек, лет двадцати пяти, который шестью годами позже начал публиковать знаменитые «Приключения Шерлока Холмса», по имени Артур Конан Доил. Почти в то же время один бостонский журналист, Уильям Клейн, выпустил в свет роман о дрейфующем паруснике, покинутом экипажем. По версии британского журнала «Стрэнд мэгэзин», «Марию Целесту» доставили в Англию, а французский «Тан» утверждал — что во Францию. Гипотезы росли как грибы после дождя: одни во всем винили гигантского спрута, другие считали — несчастный парусник наскочил на вулканический остров, третьи уверяли, что на борту корабля произошло поголовное отравление людей или что всех охватило массовое безумие. Кроме того, одни считали, что на «Марии Целесте» вспыхнул мятеж, другие — что на парусник напали пираты. А кое-кто даже пытался приплести к этой истории кровожадных пришельцев из космоса. Тайне «Марии Целесты» и по сей день посвящаются десятки книг, журнальных и газетных статей. За многие десятилетия невероятные домыслы успели настолько перемешаться с реальными фактами, что даже серьезные исследователи теряются в догадках, будучи не в силах определить, где правда, а где вымысел. Сторонники так называемой классической версии основывают свои предположения на материалах следственного дела и предают анафеме «еретиков», полагающихся на показания пресловутых очевидцев. Одни утверждают, что на борту покинутого экипажем парусника осталась дочка капитана; другие это решительно отрицают. Некоторые вспоминают про кошку, гармонь, вышитый платок, старинное оружие. Самые дотошные исследователи оспаривают точность, с какой были определены координаты того места, где обнаружили «Марию Целесту». А их не менее дотошные коллеги спорят по поводу правильности названия таинственной шхуны-брига, которую как только не называли — и «Мэри Челест», и «Мари Селест». Это же собственно, относится и к барку «Деи Грация»: его, например, нередко называли «Деос Грацияс». Историки-маринисты часто обвиняли несчастных дилетантов, с пеной у рта доказывавших, будто «Мария Целеста» была бригом, а не шхуной-бригом. Любая несущественная деталь, трактовавшаяся как ложный факт, бросала тень на серьезную, вполне заслуживающую внимания версию. Коротко говоря, тайной «Марии Целесты» занимались все кому не лень: фантасты и ученые, оптимисты и скептики. И даже астрологи, пытавшиеся объяснить трагедию роковым для судна расположением планет.

Отправной точкой в истории «Марии Целесты» стало реальное событие — обнаружение шхуны-брига. Но о состоянии покинутой экипажем «Марии Целесты» мы можем судить лишь со слов трех очевидцев — лейтенанта Дево и двух матросов с «Деи Грация». Однако даже свидетельства этих трех моряков, в сущности, недостаточно убедительны. Как показывает практика, свидетельства только десяти процентов очевидцев достоверны во всех деталях. Дево мог и ошибиться. Не исключено и то, что он попросту солгал — по наущению Морхауза, капитана «Деи Грация». Но зачем потребовалось выдавать ложь за правду? Ну, хотя бы затем, что, как было установлено, незадолго до выхода «Марии Целесты» в море Морхауз обедал вместе с ее капитаном — Бриггсом. Возможно, капитаны затеяли какую-то хитрую игру, которая породила затем величайшую из морских тайн. Ведь такое тоже могло быть, не правда ли? Во всяком случае, именно это утверждал писатель Лоуренс Китинг, якобы разыскавший кока с «Марии Целесты», некоего Джона Пэмбертона. По словам Китинга, Морхауз, также отплывавший

в Европу, дал Бриггсу, у которого была недоукомплектована команда, трех своих матросов; капитаны договорились, что, когда будет преодолена самая трудная часть перехода, корабли встретятся в условленном месте, у Азорских островов, и Бриггс переправит трех матросов обратно к Морхаузу. Но на борту «Марии Целесты» оказался пассажир, вернее, пассажирка, жена капитана Бриггса, из-за которой, собственно, и произошла трагедия. Во время сильной качки жену Бриггса задавило пианино, и капитан, обезумев от горя, кинулся за борт. Между пьяными матросами вспыхнула ссора, и одного из них убили в драке. Испугавшись предстоящего суда, остальные члены команды, кроме кока и трех матросов с «Деи Грация», сели в шлюпки и поплыли к ближайшей земле — Азорам. Когда Морхауз обнаружил «Марию Целесту», он снял с нее троих матросов и кока, которому обещал денег, если он будет молчать о том, что случилось, а сам потом заявил, будто на «Марии Целесте» не было ни одной живой души. Больше того, за спасение покинутой экипажем шхуны-брига Морхауз потребовал премию — пятую часть стоимости корабля,— которую ему, конечно же, выплатили.

Версия Китинга вполне логична, однако главный ее недостаток в том, что она основана на показаниях одного-единственного свидетеля — восьмидесятилетнего старика, который мог забыть многие подробности трагедии неумышленно, а может, с умыслом. Не исключено также, что старый кок был подставным лицом — потому как, когда речь заходила о том, где он его откопал, Китинг всякий раз отвечал уклончиво. Журналистам же он говорил, что Пэмбертон уже умер. Тогда Китинга попросили показать фотографию кока, что Китинг и сделал. Значит, Пэмбертон действительно существовал? Утверждать это определенно нельзя, поскольку, как потом выяснилось, на фотографии был изображен отец самого писателя. Что ж, выходит, Китинг попросту разыграл дотошных журналистов, чтобы скрыть собственный подлог? Однако Китинг клялся и божился, что его версия — чистая правда. Впрочем, если это и был подлог, он удался на славу, даже невзирая на то, что Китинг без всякого зазрения совести писал в своей книге буквально следующее: «Знаменитая «Мария Целеста» была самым обыкновенным суденышком, каких много, а якобы связанная с нею тайна не более чем плод гнусного надувательства». После выхода книги в свет на несчастного Китинга набросились истинные ревнители тайны «Марии Целесты». Хэнсон Болдуин, к примеру, заявлял, что по сути своей книга Китинга «нелепа, и все в ней ложь — от начала и до конца». Такого же мнения придерживается большинство историков и в наши дни. А некоторые исследователи продолжают упорно настаивать на том, что «Мария Целеста» — очередная жертва Бермудского треугольника или каких-то магических лучей, исходящих из океанских глубин, где покоятся руины Атлантиды, или космических пришельцев. «Человеческое сознание охотнее и легче всего воспринимает всякий вздор»,— писал Доносо Кортес. А мы добавим, что человека всегда притягивало неведомое, необъяснимое и сверхъестественное...

В 1951 году появилось новое объяснение загадки. Однако на этот раз его высказал не фантазер дилетантишка, а профессиональный моряк, который основывал свою версию на собственном опыте. Моряка звали Дод Орсборн. По натуре он был типичным авантюристом и избороздил все моря — вокруг Европы, Америки и Африки. Случись Орсборну родиться лет эдак триста назад, он наверняка был бы знаменитым флибустьером. В своих воспоминаниях, вышедших под названием «Капитан «Герл-Пэт», Орсборн пишет: «11 марта 1936 г. в восьмидесяти милях от берегов Мавритании наша шхуна внезапно дала крен, закачалась, а потом вдруг застыла как вкопанная. Мы наткнулись на выступавший из воды песчаный островок — так называемый плавающий остров». А плавающие, или плавучие, острова, которые существуют на самом деле, есть бесспорное доказательство того, что море хранит куда больше тайн и загадок, нежели любая книга. Так, например, в 1890 году французский трехмачтовый корабль «Федерасьон» наткнулся у побережья Китая на неизвестную мель. Следом за тем на полубак «Федерасьона» обрушилось дерево, а другой ствол рухнул поперек фок-мачты. Этот островок, состоявший из переплетенных корнями деревьев глиняных пластов, оторвало от берега во время паводка крупной реки и отнесло в море. В 1894 году парусник «Жюль Верн» наскочил в Зондском проливе на подводную плиту из пористого камня и просидел на мели около суток, пока плавучую платформу наконец не раздробили, сбрасывая на нее якоря. А в 1902 году похожая неприятность приключилась с кораблем «Венсенн».

Что же касается Дода Орсборна, его шхуну обступили сразу несколько мелей, которые образовывали как бы единый песчаный остров. На поверхности одной из них торчала проржавевшая корма крохотного пароходика, почти целиком зарывшегося в песок. Просидев на мели целый день и целую ночь, Орсборн наконец решил покинуть шхуну и добраться до берега на шлюпке, но на другой день, на рассвете, произошло чудо. Орсборн вдруг услышал, что вокруг его корабля снова плещется вода; палубу закачало, и она начала то подниматься, то опускаться. И шхуна, оказавшись снова на плаву, двинулась своим курсом. Интересно, что за злоключение постигло шхуну Орсборна? Разгадку капитан узнал в Порт-Этьенне — в Мавритании. И виной всему оказалась большая подземная река, протекающая под песками Сахары. Время от времени в ее устье скапливается огромное количество наносного песка, который слипается в огромные глыбы; под напором водного потока глыбы сносит в море, и потом они всплывают на поверхность в виде небольших островков. На один из таких плавучих островов и наткнулась шхуна Дода Орсборна «Герл-Пэт».

Дод Орсборн знал историю «Марии Целесты» и был убежден, что получил ключ к разгадке этой великой тайны. По мнению Орсборна, легендарная шхуна-бриг тоже стала жертвой плавающего острова, а что до ее экипажа, он попросту утонул, пытаясь добраться на шлюпках до Азорских островов. После того как люди покинули якобы обреченный корабль, остров снова погрузился в морские глубины и «Мария Целеста» начала дрейфовать по воле ветра и волн. Версия Орсборна кажется любопытной. Но, к сожалению, «Марию Целесту» обнаружили не у берегов Мавритании, а между Азорами и Португалией, где, судя по геологической структуре морского дна, плавающих песчаных островов просто быть не может. Однако Орсборн, словно предчувствуя подобное серьезное возражение, отвечает так: нет-де никаких доказательств, что экипаж покинул «Марию Целесту» близ Азорских островов, где к тому же ее никто не видел. А как быть с последней записью в судовом журнале «Марии Целесты»? Там могли быть указаны лишь ожидаемые координаты точки, через которую должен был пройти парусник. До выхода на широту Азорских островов «Мария Целеста» дней восемь—десять шла через штормовую зону. Это известно из отчетов капитанов, которые пересекали тот же район Атлантики в то же самое время. А в шторм, когда небо сплошь затянуто черными тучами и не видно ни одной звезды, не говоря уже о линии горизонта, точно рассчитать координаты невозможно. Так что «Марию Целесту», положенную в дрейф, вполне могло отнести на несколько сот миль к востоку от Азор, где она, вероятно, и наскочила на плавающий песчаный остров; экипаж покинул парусник, надеясь добраться до земли на шлюпках, но не смог. Позднее «Марию Целесту» отнесло туда, где ее обнаружил барк «Деи Грация». Однако на эту версию можно ответить сразу несколькими возражениями: во-первых, песчаные острова никогда не сносит так далеко от берега; во-вторых, пассаты отнесли бы «Марию Целесту» не на север, а на юг; в-третьих, согласно утверждению некоторых исследователей, последний раз координаты «Марии Целесты» были сняты в пяти милях от Санта-Марии, одного из Азорских островов, то есть в пределах видимости берега. Но доказать это с точностью потом уже было невозможно: в один прекрасный день судовой журнал «Марии Целесты» и некоторая часть следственных материалов таинственным образом исчезли из канцелярии Гибралтарского суда. Но, как бы то ни было, версия Орсборна заслуживает внимания хотя бы потому, что она основана на теории и практике навигации.

Спустя много лет стало известно, что многие из этих документов оказались у сына капитана «Деи Грации» Гарри Морхауза. Его отец умер в 1905 году. Сам Гарри Морхауз был управляющим гостиницы «Элайси» в Нью-Йорке. Еще в тридцатых годах к Гарри обратился один из американских морских историков с просьбой помочь ознакомиться с документами по делу «Марии Целесты», но Морхауз-младший заявил, что весь семейный архив погиб при пожаре. Одна из самых любопытных современных версий — гипотеза американца Коба, племянника Бриггса. Говорят, что Кобб каким-то образом сумел на время заполучить у сына капитана Морхауза семейный архив и изучить все материалы, относящиеся к тайне «Марии Целесты». Кроме того, Кобб детально ознакомился с материалами следствия по бригантине, сохранившимися в архивах английского Адмиралтейства. Версия Кобба изложена в его книге «Розовый коттедж», изданной в Америке в 1940 году. Вот краткое ее содержание.

Причина трагедии—груз «Марии Целесты». 1700 деревянных бочек со спиртом были негерметичны. 24 ноября 1872 года в кормовом трюме бригантины произошел взрыв скопившихся паров спирта. Взрыв этот был небольшим, и деревянные люковые крышки остались на месте. Бриггс приказал проверить трюм, матросы сняли люковые крышки. Позже в носовом трюме также взорвались пары спирта. Этот взрыв был сильнее первого—люковые крышки, отброшенные взрывной волной, оказались перевернутыми. Бриггс, решив, что через несколько минут бригантина взлетит на воздух, дал команду немедленно спустить шлюпку. Все это происходило в обстановке наступившей паники. По всей вероятности, первыми в шлюпку сели жена капитана с дочерью, штурман Ричардсон и один из матросов. Бриггс бросился к себе в каюту, в спешке собрал судовые документы, взял хронометр и секстан, но забыл о судовом журнале. Кок в это время брал на камбузе провизию для шлюпки (вот почему на «Марии Целесте» не нашли следов приготовленной пищи). Вероятно, Бриггс не намеревался совсем покидать бригантину, он просто хотел переждать взрыв на достаточно безопасном расстоянии. Для этого шлюпке нужно было отойти на 100—150 метров. Но буксирного троса такой длины на судне не оказалось. Второй штурман Джиллинг с матросом отцепили для этой цели деррик-фал - длинную снасть, которой поднимают косой парус. Вот почему на грот-мачте «Марии Целесты» парус был спущен. (Более того, Кобб разыскал в архивах протокол допроса Дево, где тот утверждает, что, готовя «Марии Целесту» к плаванию в Гибралтар от Азорских островов, он не нашел на бригантине деррик-фала и вынужден был закрепить его заново. Когда отцепили деррик-фал и все сели в шлюпку, Бриггс вспомнил, что не взял с собой компас. Матрос, которому это было поручено, в спешке погнул нактоуз и уронил компас на палубу. Шлюпка быстро отошла от бригантины примерно на 130 метров и удерживалась на буксире. «Мария Целеста» дрейфовала. Сидя в шлюпке, все ждали третьего, сильного взрыва. По Бриггс не учел, «по ею не могло практически произойти, так как оба трюма были вскрыты и пары спирта улетучились. Никто не заметил внезапного изменения направления ветра и того, как он наполнил паруса бригантины. «Марии Целеста» быстро набрала ход, а тяжелая, перегруженная людьми шлюпка стояла на месте. Деррик-фал натянулся и лопнул. Шлюпка не смогла на веслах догнать бригантину. «Мария Целеста» ушла на восток. А шлюпку Бриггса поглотил начавшийся шторм...

Быть может, «Мария Целеста», попав в сильный шторм — о чем свидетельствовали сорванные крышки люков, разбитый компас и наглухо задраенные иллюминаторы,— просто-напросто сбилась с курса. А история морей и океанов знает немало примеров, когда то или иное событие, явно противоречащее научной истине, логике и здравому смыслу, тем не менее имело место на самом деле. Так что, если тайна «Марии Целесты» действительно существует, она принадлежит морю и ключ к ее разгадке навсегда затерялся в безмерных океанских просторах.