Брэнгвин здесь - в Хваль-фьорде - впервые увидел русских. В составе конвоя PQ-17 были два советских корабля: "Донбасс" и "Азербайджан". Брэнгвин поразился тому, как много в их командах женщин. Хриплый Дик, уже однажды прошедший на PQ-13 до России, объяснил ему, что это совсем не жены моряков.

- Когда станем выбирать якоря, вот увидишь, как эти бабы начнут ловко орудовать на стопорах и со швартовыми, будто это кастрюльки и дуршлаги. А груди у них - во какие! - И боцман отвел руки от себя примерно на два фута...

Делать в фиорде было нечего, и команды транспортов с утра уматывали на автобусах в недалекую столицу. В одном из портовых баров Рейкьявика, сам того не ожидая, Брэнгвин вдруг встретил приятеля Сварта.

- А ты почему здесь околачиваешься?

Сварт был немного смущен при этой встрече: 

- Знаешь, я тогда полаялся со своей стервой. Долго думал, чем бы ей отомстить, и решил зафрахтоваться куда-нибудь к чертям поближе: пусть она мучается, вспоминая. А доллары тоже не помешают... Но я не дурак, как тебе известно, и нанялся в рейс только до Скапа-Флоу... - Чего ты смеешься? 

- Ты здорово промахнулся дверью, Сварт. - Да нет... Мы сюда, забрели совсем случайно. 

- Ты разве не на танкерах? - спросил его Брэнгвин. 

Сварт даже обиделся: - Я еще с ума не сошел, чтобы плавать сейчас на этих зажигалках, на которых и без войны-то никогда никто не знает, где можно выкурить сигарету. Стооктановый бензин для самолетов - с этим "брэнди" лучше не связываться! Нет,- закончил Сварт, почти довольный, - я пришел сюда на бывшем банановозе: турбинный ход и два дизеля, как в раю у всемогущего бога! 

   Брэнгвин откупорил бутылку и налил Сварту пополнее. 

- Ты всегда умел устроиться лучше меня. На турбинах вы удерете от Гитлера, а нас - на индикаторных - он словит за хвост! 

- Это верно: у нас скорость - ноздря в ноздрю с немецкими подлодками, когда они шпарят над водой. 

Брэнгвин, скучая, зевнул. Оглядел галдящий бар. - Вон там, - заметил, - двое британцев, кажется, затевают драку с нашим электриком... Не пойти ли мне помочь ему? 

- Погоди. Успеешь. - Если не сейчас, то будет уже поздно... Когда Брэнгвин пробился через матросов, электрик уже валялся на полу с пробитым черепом. А двое британцев в широких клешах покручивали в пальцах большие бутылки из-под виски. 

- Это разве твой молочный брат? - спросили они Брэнгвина. 

- Я не пил с ним молока. 

- А тогда чего ты вступаешься?.. 

  Брэнгвин уложил первого страшным ударом в челюсть. На второго прыгнул, визжа индейцем, и сшиб ударами ног - лепешкой тот вклеился в стойку бара. Электрик сел, ощупывая свою голову. 

- Кажется, русские обойдутся без меня, - сказал он... - Три лишних слова и одна бутылка завернули мою судьбу обратно... 

Брэнгвин посадил раненого в такси, сказал шоферу: - Туда же, куда и всех... до Хваль-фьорда, не дальше! После чего вернулся за стойку и спросил: 

- Слушай, Сварт, а ты и правда рассчитываешь смыться? 

- К тебе сзади,- ответил Сварт,- заходят сразу пятеро. 

- Кто они? - спросил Брэнгвин, не оборачиваясь. 

- Это ребята с "Лондона", что вчера стал на рейде. И сейчас они тебе покажут, как надо уважать Home Fleet... 

Брэнгвин развернулся лицом к драчунам с крейсеров. - Ну что, консервные ребята? - подзадорил он англичан. - Как вам нравится американская сельдь в томате, которую вы жрете согласно ленд-лизу?.. 

  Очнулся он от голоса своего друга. - Такси подано, -сказал ему в ухо Сварт... 

  Потом трое суток Брэнгвин валялся в каюте, а Хриплый Дик уснащал его лицо примочками собственного изготовления. 

- Кажется, пойдем двадцать седьмого,- передавал он новости. - Электрика уже списали с сотрясением мозга... Великолепный праздник. День независимости нации, будем отмечать в море. Представляю, какой сумасшедший фейерверк устроят нам немцы! На соседнем транспорте начался очередной бунт команды. В белых шлемах, опоясанная белыми ремнями, там белыми дубинками уже вовсю трудилась судовая полиция, загоняя матросов в тесноту трюмов. Теперь их будут держать взаперти, пока корабль не выйдет в море... 

  Брэнгвин в иллюминатор видел мощный линкор "Вашингтон", на юте которого, под разворотом башен, с песней строилась бравая бейсбольная команда; далее угадывался силуэт крейсера "Лондон" под вымпелом сэра Хамильтона. С рейдов Хвальфьорда, взметая тучи брызг, поднимались в небо крутобокие "каталины"; однажды стали звонко хлопать зенитки. 

- Говорят,- сообщил боцман,- сегодня летал "адольф". 

- Откуда он взялся? Разве у немцев есть авианосцы? - Да нет. Но ходят слухи, что "адольф" построил тайные аэродромы на Шпицбергене. В море сейчас погано. Говорят еще хуже: будто у немцев имеются секретные стоянки для подлодок на Земле Франца Иосифа и даже на русской Новой Земле... 

  Скоро прислали нового электрика - Сварта; печальный, он втащил в каюту длинный, как колбаса, мешок с вещами. 

- Твой корабль,- сказал Брэнгвин,- кажется, назывался "Винстон-Саллен"... где же он? Не отвечая, Сварт разбирал вещи из мешка. Из банки с кофе он вынул черного, всего в кофейной пыли, таракана. - Бедный мой! Неужели ты, бродяга, плывешь со мной от самого Галифакса?.. Вот ему можно позавидовать, - сказал Сварт, пустив таракана гулять по переборкам. - Вот его никто не обманывает... 

- Тебя обманули, Сварт? - Конечно! Я шел только до Скапа-Флоу, потому что я не последний мужчина и такому всегда нужны деньги. И сам не пойму, как забрались в этот холодильник. Теперь вдруг узнаю, что мой паршивый банановоз, загруженный танками, тоже идет в Россию. Меня обдурили ради секретов военного времени... Ну, не сволочи ли все эти люди в мундирах? И я решил: лучше уж буду рядом с тобой... 

- Здравствуй, Брэнгвин! 

- Здравствуй, Сварт... Но тебя никто не обманывал. Корабельные пути во время войны неисповедимы, как и пути господни. Сварт! Вон крючок - можешь вешаться сразу. Но даже твой труп все равно поплывет до Мурманска. - Выходит, что идиоты растут не только в Техасе, - ответил Сварт. - Что я там не видел, в этом русском Мурманске? Может, ты думаешь, нас там ждут? И поставят выпивку? 

- Ждут, Сварт, и поставят нам выпивку, Сварт, это верно. Пойми: не мы первые, не мы последние. Война продолжается, и Россия еще долго будет воевать... Если мы даже отправимся на дно, все равно: караваны поведут другие. Как-нибудь проскочим,- утешил его Брэнгвин. - Эскорт у нас что надо! Одна бейсбольная команда с "Вашингтона" берется со своими битами гнать "Тирпица" до самого Берлина... Дай-ка сюда бутылку. Брэнгвин отпил виски и заткнул бутылку пробкой. - А тебе не стоит, совсем раскиснешь... Вон наш старый Дик: второй раз шлепает в Советы, и ничего: у него пятки и затылок в порядке... Не возьмешь ли ты пример с него, Сварт? 

- Дерьмо! - ответил ему Сварт и лег на койку. 

  Двадцать седьмого июня под яростным проливным дождем караван PQ-17 тронулся в путь. На кораблях эскорта долго трубили медные боевые горны. Один очевидец оставил нам запись: "Словно большая стая неряшливых уток, корабли миновали боны, следуя в океан. Никаких почестей и салютов уходящим не оказывали. Но все до единого, кто провожал корабли в этот путь, каждый молча благословил их". Была как раз молитвенная суббота... После выбирания якорей Брэнгвин заступил, на вахту. Отлично выбритый, по-мальчишески дурачась на трапах, на мостик поднялся штурман. Он весело сообщил: 

- Имею неплохую новость, Брэнгвин. 

- Мне позволено знать ее, сэр? 

- Конечно! В этом году прекрасная -ледовая обстановка. Граница паковых льдов отодвинулась намного дальше, и мы пойдем вокруг Исландии, огибая ее с севера. А это безопаснее для нас... Вы не находите, Брэнгвин? 

  Тяжело взрывая воду винтами, следовал в лучистый океан британский линкор "Дюк-оф-Иорк"; за ним, вкруговую вращая громадные крылья радаров, удалился американский линкор "Вашингтон"; высоко неся взлетную палубу, с шумом пролетел авианосец "Викториуз". Это были силы главного прикрытия, которые пойдут теперь в отдалении от каравана, всей своей мощью вселяя спокойствие в души слабых. Брэнгвин поплевал на ладони, чтобы удобнее было держать рукояти штурвала. 

- Никогда, сэр, - сказал он, - я не испытывал особого почтения к этим джентльменам-линкорам, на которых полиции полно, как на Бродвее. В церкви там идет служба, скупердяи матросы сдают деньги в банк, а лавки торгуют конвертами, расческами и презервативами. Все линкоры кажутся мне плавающими казармами, только без окошек. Я много бы дал, чтобы посмотреть, как они тонут. Ох, и пузырей же после них, наверное!.. 

- А вам не хочется домой? - вдруг спросил штурман. 

- Сэр! - отвечал Брэнгвин, задетый за живое. - Если бы я хотел сидеть дома, я бы не выбрал профессии, которой сейчас горжусь. Так уж случилось, что мне с детства не сиделось у родного порога... 

  На кораблях разом защелкали наружные динамики общего оповещания. Нервы многих тысяч людей довольно напряглись, ибо из этих рупоров человек редко слышит что-либо приятное... Сейчас ошарашат их всех каким-нибудь "Тирпицем". 

- Доброй удачи всем нам! - возвестили динамики, трясясь над мостиками кораблей. - Задраить люки, клинкеты и горловины, проверить крепления трюмов. Мы выходим в открытое море, и... да благословит нас всемогущий бог, наш заступник! 

- Выходит, линкоры уже не заступники,- хмыкнул Брэнгвин. - Я так и думал: на эти казармы рассчитывать не стоит. 

   Три часа хода, и штурман оторвал листок календаря. Он упорхнул из пальцев в иллюминатор. Первый день умер. Следующий день возник. Так будет всегда, пока человек жив. За день до этого Шнивинд сказал: 

- Эфир возле Рейкьявика подозрительно затих, зато сразу оживилась работа русских радиостанций возле Мурманска. Кажется, выбирают якоря. Теперь надо подождать, когда PQ-17 сам проболтается о себе... 

  Ждать ему пришлось недолго. При построении каравана в походный ордер один корабль коснулся банки, не отмеченной на картах, и получил пробоину. Боясь, что в тумане никто не заметит его аварии, он панически выпалил в эфир пышный букет сигналов бедствия, которые тут же перехватили немецкие радиостанции Тромсе и Нарвика. - Вот и все!- сказал Шнивинд, срывая с телетайпа донесение об этом случае. 

- На первое время мне больше ничего не нужно от них. Но они уже в моих руках... 

 

   Английские корабли тогда много проигрывали по сравнению с американскими. "Владычица морей" имела неумытый вид. Борта грязные, вооружение устаревшее, всюду ржавчина, матросы расхристаны, словно пираты, тайком от союзников применялись телесные наказания (удары плетью по обнаженным ягодицам). Американский флот, напротив, имел ухоженные суда с мощным новейшим оружием. Матросы США с непокрытыми головами шлялись по мостикам в легкомысленных безрукавках. Правда, что в любых условиях американцы не забывали о сервисе - белоснежные стюарды обходили с подносами боевые посты, разнося вахтенным горячий кофе, виски, печенье... Северный флот, в отличие от других флотов нашей страны, был в постоянном контакте с союзниками. Англичане сходились с нами туговато. Зато американцы, наоборот, сразу шли запанибрата и, как волки, кидались на наш черный хлеб, который им безумно нравился. 

   У пирсов Подплавав Полярном базировались английские лодки -"Тайгрес", "Трайдент", "Сивулф" и "Силайэн". Надо думать, что Британское адмиралтейство послало к нам не худшие свои лодки. Это были корабли с очень опытными, мужественными командами. Настроены же они были не особо дружески, что не мешало им стоять борт к борту с нашими "зеками", "щуками", "малютками", "декабристами" и"катюшами". Время от времени союзные лодки уходили на отдых в Англию, а возвращались с новыми экипажами. 

  Один из английских офицеров за выпивкой с нашими подводниками случайно проговорился: - Пусть это останется между нами, но мы ходим сюда не воевать, а изучать ваш театр... Потому и меняют экипажи, чтобы побольше людей освоило ваши условия! 

  С самого начала войны подлодки Северного флота вели активную жизнь на позициях и не имели потерь. К весне 1942 года противник оправился, резко усилил противолодочную оборону, и для нас наступил тяжелый период. Люди всегда остаются людьми, каждый хочет победить и выжить при этом, а теперь, когда шесть лодок подряд ушли за горизонт и навеки остались там, за этим горизонтом,- теперь каждый невольно задумался: "Оказывается, враг может топить и нас. А мы-то думали, что сами останемся неуязвимы..." 

  Вице-адмирал Головко отметил в своем дневнике: "Все это сказывается на умах в бригаде. Командиры приуныли". Командир бригады Подплава И. А. Колышкин также отмечает, что "впечатление, которое произвели на подводников первые боевые потери, не следует преуменьшать". Но вся горечь этих поражений скоро переплавилась в ненависть к врагу, и над пирсами Подплава, как всегда, торжественно звучали слова: 

- Сходню убрать... отдать носовые!

   В эти дни на пороге кабинета вице-адмирала Головко появился британский военно-морской представитель в Полярном, контр-адмирал Фишер, сменивший на этом посту Бевана, и спокойно доложил, что караван PQ-17 уже находится в пути. 

- Можете быть уверены, - отвечал ему Арсений Григорьевич, - что наш флот сделает все от него зависящее, чтобы PQ-17 не пострадал от противника. Выходы в океан мы преградили немцам, насколько это возможно. Помимо подводной "завесы", опущенной нами перед норвежским побережьем, мы усилили и воздушные эскадры... Вот, пожалуйста: готовы к старту в любую минуту сто девяносто один истребитель, шестьдесят девять бомбардировщиков и двадцать семь самолетов-разведчиков... 

- Это замечательно! - И Фишер откланялся... 

  После ухода атташе Головко встретился с членом Военного Совета флота дивизионным комиссаром А. А. Николаевым. 

- Как дела, Арсений Григорьевич? 

- Да неважно... Две наши лодки опять молчат. В эфир не выходят. Позывные без ответа... 

- Печально! Очевидно, немцы в своей обороне стали применять какие-то методы, которые нам не до конца известны... А что Кучеров? Были у него? (Кучеров - начальник штаба Северного флота.) 

- Заходил, Как всегда, работает. 

- У него, конечно, все готово к  встрече PQ-17? 

- Да, все... Ему надо связаться еще с Беломорской флотилией. Пусть она протралит фapвaтеры Северной Двины. 

- Это к делу! Может, там и завалялась неконтактная мина... Ну, пойдем, - поднялся Головко,- проводим людей. Никто не знает, увидим ли мы их снова... 

  На причале подводники выпивали последнюю чарку вина. Тост был характерный для того времени: 

- Выпьем за то, чтобы количество наших погружений равнялось количеству наших всплытий... 

 В полдень 30 июня, еще не обнаруженный немцами с воздуха, караван PQ-17 миновал остров ЯнМайен, нелюдимо застывший в океане где-то посередине между Гренландией и Нордкапом. 

  Шнивинд и гросс-адмирал Редер, два старых лошака в одной гитлеровской упряжке, были солидарны в том мнении, что мысли фюрера о морской войне не стоят и пфеннига. Его боязнь авианосцев просто смехотворна! Сейчас на базах в Норвегии было заранее сконцентрировано 16000 тонн нефти, и это внушало чувство уверенности в исходе операции. 

- Игра началась, - рассуждал Шнивинд. - Операция "Ход конем" не может знать срывов, ибо все продумано до конца. Памятник доблести нашего флота после войны поставят, конечно, не в Киле или в Гамбурге - место ему на скале Нордкаца! 

 Шнивинда пугали сейчас не английские авианосцы, а, скорее, авиация Геринга. Горький опыт содружества флота с люфтваффе приучил немецких моряков бояться своих самолетов. Хваленые асы Германии совсем не умели отличать корабли противника от своих кораблей и, топя их столь жестоко, что, если оставался в живых хоть один человек из команды, то и тогда Редер с ядом говорил Герингу: 

- Большое спасибо от флота, рейхсмаршал! 

(Примерно такое же положение сложилось и  на флоте США: немало американских кораблей и моряков погибли под бомбами и торпедами, сброшенными на них своими же самолетами. К великому прискорбию, на Северном флоте в конце войны, по халатности штаба авиаполка, была потоплена гвардейская подлодка "Щ-402." (командир-капитан 3-го ранга А. М. Каутский).) 

 Сейчас, чтобы пилотам все стало ясно, Шнивинд велел спешно красить на крейсерах орудийные башни в отчетливый рыжий цвет, а на палубе "Тирпица" малярная команда рисовала гигантскую свастику - черно-бело-красную, чтобы ее сразу заметили с неба... 

 Редер из Киля запросил метеосводку. 

- Отвечайте ему, - велел Шнивинд, - что в океане держится туман, как сливки. Мы не можем увидеть караван с воздуха. Однако синоптики пророчат в скором времени прояснение... 

 Самолет германской разведки вслепую оторвался от поля аэродрома. В полете - прямом, как полет одичалой вороны, - он стал опустошать привязные бензобаки. Высосав горючее до дна, самолет бросал баки в океан; по инерции они еще долго летели рядом с крылом, потом, плавно оседая, начинали свое падение в бушующее море. Баки были устроены так, что сразу же тонули: никаких следов в море: "Нет, здесь никто не пролетал!" 

- Еще туман... туман, - докладывая пилот.- Вот уже лечу в разреженном. Вы меня поняли? Я говорю - здесь уже чище... Да, да1 Скоро увижу караван... Вот он, я увидел его! Контакт есть...-. 

- Облетайте караван по кругу, - приказали из Нарвика.

  Как это бывало не раз, англичане вступили в радиопереговоры с самолётом противника. Обычно начиналось состязание в остроумии, и пальма первенства не всегда доставалась Англии.

 - Эй, парень! - кричали радисты кораблей. - У нас закружилась голова от твоих петель. Покрутись немного обратно, чтобы у нас раскрутились шеи... - Потерпите,- вежливо отвечал с неба немец. 

- Я не стану вам долго мешать. Сейчас улечу обратно, а вы ждите моих приятелей. Они уже начисто открутят вам головы. 

  Юмор неважный... А самолет-разведчик уже принес смерть! Полет этот был проделан немцами в полдень 1 июля. Теперь, когда конвой обнаружен, англичане решили, что сохранять радиомолчание бессмысленно. Эфир взорвало каскадами длинных передач по нескольким адресам сразу. Немецкие перехватчики трудились в поте лица, все текущее с моря немцами тут же расшифровывалось (это был большой успех фашистской криптографии)... 

- Спасибо англичанам за их внимание к нашим заботам,- сказал Шнивинд. - Теперь все пойдет гораздо проще. Пристегивайте к этим болтунам наши подлодки. 

 С моря подошли германские субмарины и пристроились к тылам конвоя. Линейные силы эскадры Дж. Товея шли западнее; с лодок, помимо транспортов, видели сейчас только эсминцы сопровождения Брума; крейсера же сэра Хамильтона проходили севернее (еще не замеченные немцами). Иногда в тумане подлодки теряли караван, но жирные пятна нефти, оставленные кораблями на волнах, и задымленная атмосфера над морем помогали немцам снова находить караван в океанском безбрежии. Б штабы летели их краткие сигналы: 

"06.17. Контакт потерян..." 

"11.38. Контакт восстановлен..." 

  Шнивинд передал "волчьей стае" приказ: - Вцепитесь в нефтяной шлейф и держитесь за него. Сейчас главная задача - не атаки, а лишь слежение. Не вступая пока в боевой контакт, не теряйте контакта визуального и акустического. Желаю удачи вам, мальчики! Сам гениальный фюрер следит за каждым оборотом ваших винтов... 

 "Мальчики" крепко вцепились в грязный шлейф каравана. Опытные кадры Деница уже были повыбиты - средний возраст немецких подводников составлял тогда 21 год. Их боевую подготовку нельзя было признать блестящей, но они были нахальны, напористы и безжалостны... Их длинные волосы и яркие цветные платки почему-то особенно бесили американцев. Застав какую-нибудь лодку во всплывшем положении, азартные янки кидались на абордаж. Дрались даже ящиками и бутылками, А пылкие пуэрториканцы метали в гитлеровских офицеров ножи, словно в цирке. 

   Фишер снова появился на пороге кабинета Головко, и лицо британского атташе было теперь озабочено. 

- Я, кажется, говорил вам, адмирал, что из Хваль-фьорда вышло всего тридцать семь транспортов с грузами.

 - Да, да. - Но, кажется, четыре уже вернулись - один из-за поломок в машинах, другие не выдержали сжатия во льдах. 

- Минус четыре. Продолжают движение тридцать три? 

- Да, тридцать три... Маленькая неприятность,- поморщился Фишер, прищелкнув пальцами. 

-Дело в том, что PQ-17 уже засекла воздушная разведка противника. 

- А точнее? - Точнее,- отвечал Фишер,- немцы с этого момента не выпускают PQ-17 из поля своего зрения... 

  Помолчали. Где-то вдали выла сирена подлодки. 

- Простите, адмирал,- начал Головко,- а что докладывает ваша разведка о германских линейных силах группы "Норд"? 

- О, за ними мы следим как курица за цыплятами, - отвечал Фишере улыбкой. - Впрочем, когда нет новостей о противнике, то это уже хорошая новость... 

- Не всегда так,- нахмурился Головко. - Что делать, если нашей авиации мешает туман. Вся северная Норвегия словно закрыта белым одеялом. "Спитфайры" не могут разглядеть, что творится на якорных стоянках немцев... 

  Арсений Григорьевич пришел к выводу, что контрадмирал Фищер действительно мало что знает. "Не делай этого, Дадли!" был далеко отсюда, и Британское адмиралтейство сообщит своему атташе лишь то, что сочтет нужным. И оно скроет именно то, что сочтет нужным скрыть от своих союзников.

 - Ну ладно,- сказал Головко, пожимая руку Фишеру. - Пока у нас нет причин для опасений... Будем надеяться на лучшее! 

  В полночь радиостанция Полярного уловила трепетные сигналы из вражеских вод. Лунин сообщал, что его подводный крейсер новую боевую позицию занял, на лодке все исправно, настроение у команды ровное, деловое, хорошее.. Впрочем, о настроении он мог бы и не докладывать - Лунин сделал это вроде бы умышленно. Казалось, он хотел этим сказать: после шести потерь моя "К-21" не считает себя кандидатом в седьмую...

 Приняв текст от дежурного по штабу, Головко сказал, ему: 

- Идите. Ответа не будет. На "двадцать первой" и не ждут ответа... Для них все уже ясно! 

Ну что ж. Пока все складывается не так уж плохо для нас. "Как-то там Дадли? Не делает ли Дадли того, чего не стоило бы делать этому Дадли?.. Ты не делай этого, Дадли!" 

 

 

   Первого июля наши войска оставили Севастополь... В этот же день "все, что летает", было поднято Герингом с полярных аэродромов. Со стороны солнца. на страшной высоте эскадрильи были развернуты на Мурманск... В их составе были экипажи, которые совсем недавно перебазировались в Норвегию из Сицилии, где они обслуживали армию Роммеля в Африке"... 

 Больно: наши войска оставили Севастополь! 

 Гитлеровская авиация начала приводить в исполнение приказ фюрера о полном уничтожении Мурманска. В небе над портом разгорелся воздушный бой. До последней капли бензина, до последнего патрона дрались в этот день наши летчики. Город горел. Огромное черное облако гари и копоти нависло над крышами. 

  Зениток было мало. Очень мало. Били по врагу с кораблей. То здесь, то там в небе раскрывались комки парашютов: - сбитые асы Геринга, с амулетами и орденами в дубовых листьях, теперь плыли прямо в пламя, прямо в свинец Кольских вод... 

  Тяжело. Очень тяжело. Вчера мы оставили Севастополь. 

  На другой день все повторилось сначала. Противник решил, невзирая ни на какие потери, доломать бомбами и дожечь зажигалками то, что сохранились в целости после вчерашнего налета. 

  Несколько бомб попало в цехи судоверфи. В порту стали гореть склады, но их отстояли. Батопорт единственного на всем флоте дока был поврежден осколками. Город догорал... 

  Вице-адмирал Головко записывал в своем дневнике: "...Будто нарочно, только теперь, когда Мурманска, по существу, уже нет как города, получены сто зенитных пушек для обороны его... Дал, приказание увести плавучий док Морфлота в другое место, инaче он будет потоплен. Вчера вечером, черноморцы оставили Севастополь... Пока же у всех тяжко на душе.

 ...О 17-м конвое никаких сведений. Отсутствие их еще не признак чего-то плохого. Все равно тревожно и тяжело..."

   Операция "Ход конем" заранее планировала уничтожение Мурманска. И город теперь лежал в золе, во прахе. Но порт, но верфи, но дорога работали... 

  Из-за переброски Гитлером из района Средиземноморья на Восточный фронт 2-го воздушного флота танковые колонны Роммеля замерли как вкопанные лишь в 80 км от Нила, что спасло положение вдребезги разбитой английской армии в Египте. Об этом не следует забывать, 

  А все-таки тяжело: мы оставили Севастополь! 

  Британский контр-адмирал Фишер принес самые свежие данные своей разведки... Он был даже неозабочен на этот раз. Английский атташе был предельно взволнован: 

- Вы не поверите, адмирал! Одному "спитфайру" все же удалось проткнуть одеяло тумана. Но аэрофотосъемка вдруг перестала фиксировать "Тирпиц" и "Хиппер" в Тронхейме... Куда они делись, эти бэби, нам неизвестно. 

- Следует поискать их в Альтен-фьорде,- сказал Арсений Григорьевич. - Немцы очень любят этот фиорд, дающий им скорый и решительный прорыв на оперативный простор. 

- Значит, и вы склонны думать, что германские линкоры готовятся выйти на наши коммуникации? 

  Сам в прошлом командир "Бархэма", Фишер понимал, какую страшную разрушительную мощь несут корабли этого класса. Он уходил из кабинета Головко, дергая плечом, почти возмущенный: 

- Это ужасно... Это в корне меняет всю обстановку! 

  Британская миссия передала на караван PQ-17, что порт назначения Мурманск - отменяется после бомбежек, кораблям теперь следует идти в Архангельск 

(впрочем, такое решение союзников было только выгодно для нас, ибо от Архангельска грузы скорее доходили до нашего фронта). 

 

 

  Американцы приобщались к европейской войне (пока еще в подчинении у английских адмиралов). Проводка PQ-17 к берегам России - первая крупная операция на море, за которую США взялись под эгидою Англии. От того, как эта операция сложится, будет зависеть многое. Сейчас в утепленных калориферами рубках линкора "Вашингтон" работали мощные пеленгаторы системы "хаф-даф", которые перехватывали радиопереговоры противника в океане. Здесь, в клубах сигарного дыма, попивая виски, трудились хитроумные дядьки в очках, в расстегнутых жилетках, перечерченные подтяжками, - это криптографы-аналитики, постигшие тайны германской радиосвязи. 

  "Хаф-дафы" запеленговали кодовую шифровку с германского миноносца. Из текста после его раскодирования вдруг выяснилась печальная картина: PQ-17 уже давно под надзором противника... Об этом же знали и британские адмиралы. Но сэр Товей сказал; "Иес", сэр Хамильтон сказал: "Окэй", - и этим дело закончилось, как в швейцарском банке, где умеют хранить тайну любого вклада. 

  Иное дело американцы: они стали ругаться. 

- Черт побери этих немцев! Как они умудряются все это делать, мы выясним лишь после войны, если доживем. Но еще труднее понять наших союзников. Ради чего, спрашивается, мы мокнем под дождем на задворках Европы, будто папа отлучил нас от церкви? Не проще ли подойти к "Тирпицу" и по локаторному пеленгу раскатать его, словно на блюминге? Мы бы превратили этого верзилу в такой тощий конверт, что Редер уже завтра утром мог бы просунуть его под двери кабинета своего фюрера... 

  На американских крейсерах "Тускалуза" и "Уиччита", которые шли в составе крейсерского прикрытия сэра Хамильтона, офицеры акцентировали внимание матросов на баснословной стоимости грузов каравана PQ-17: 

- Семьсот миллионов долларов - это такие деньжата, за которые стоит держаться на ринге, даже если выскочат зубы! Мы, американцы, не должны забывать, что в гражданской войне Штатов только одна Россия поддержала нас! Она прислала нам в помощь свою Балтийскую эскадру, а сейчас мы, правнуки Линкольна, оплачиваем русским старый непогашенный чек... PQ-17 лежал на генеральном курсе, по широкой дуге как бы огибая всю Скандинавию, чтобы потом, от самой кромки паковых льдов, спускаться с севера на юг - прямо в порты России. На маршруте каравана иногда встречались перевернутые шлюпы, полузатопленные понтоны с мертвецами, плавали загустевшие от полярной стужи комки мазута, похожие на гнилое мясо, - это были следы прежних катастроф, печальные мемориалы тем караванам, которые прошли здесь раньше PQ-17. В таких мрачных местах корабли не задерживались, их проносило сейчас в тоскливом тумане, среди разбитых льдин и пугающих айсбергов. Черная, будто бархат, вода океана послушно размыкалась под корпусами. Мертвая тишина окружала их. Что-то уже щемило в сердцах, и люди старались улечься спать в отсеках, расположенных выше ватерлинии, поближе к дверям и люкам. Скапа-Флоу, не забывая о них, транслировал нa PQ-17 базовый концерт; далеко отсюда надрывались для них саксофоны и цела недоступная женщина:

 

 

  Но сейчас, объятые тревогой и стужей, экипажи кораблей, кажется, уже не верили, что где-то полнокровно шумят волшебные города, грохочут джаз-бандами лиловые от угара рестораны, а по вечерам, в свете неоновых огней, на панели столиц выходят женщины с ярко накрашенными губами... 

 Термометры на мостиках отмечали в эти дни всего минус три градуса!

 Впрочем, пока все идет как надо. Только выяснилась неприятная подробность: корабли обнаружили нехватку боеприпасов. Предприимчивые американцы стали рвать пломбы с палубных контейнеров, в которых сумрачно дремали заиндевелые танки. Из трюмов были поданы снаряды. Башни 28-тонных громадин нехотя зашевелились, в беспокойстве оглядывая незнакомый для них пейзаж. Отрывисто и сухо застучали пробные выстрелы танков "Генерал Грант"... 

- Так будет спокойнее, - говорили моряки. - Пусть уж русские получат товар без пломб и упаковки, нежели не получат вообще никакого! 

   Долго мешал туман, создающий чувство одиночества. Но временами он распадался, и тогда командам кораблей казалось, что они видят целый город, - нежданно выросший в океане. Горизонт был задымлен девятью колоннами, которые шли с интервалами в два кабельтова между судами. Низко над ними плыли серебристые колбасы аэростатов заграждения. Вне видимости каравана, где-то между Ян-Майеном и Шпицбергеном, курсировала эскадра дальнего прикрытия. Два союзных линкора -"Дюк-оф-Йорк" и "Вашингтон"- подминали под свои кили воды океана. Затаенной тенью скользил в окружении корветов и подлодок авианосец. Вдоль самой кромки льдов шли тяжелые крейсера типа "Лондон". Вездесущие миноносцы рыскали вокруг, вынюхивая врага. Факелы их труб проносило над морем, как вестники безопасности. Пузатые корветы, будто гуси, важно плыли в боевом охранении, отлично вооруженные сетками радаров на мачтах. Палубы конвойных судов были оснащены многоствольными "ежами" и "мышеловками", сеющими бомбы над подлодками врага квадратами - по площадям. Танкера-для заправки кораблей на ходу (через шланги)-двигались в ряд с транспортами. Эскадра не была слепа. Эскадра не была глуха. Британские "асдики" и американские "сонары", выставив уши свои из корабельных днищ, вели неустанный гидролокаторный поиск противника под водой. Воздух над караваном и над силами ближнего прикрытия был уплотнен почти до предела быстрыми разговорами, которые корабли вели между собой через ультракоротковолновые телефоны (TBS). Шли корабли ПВО (противовоздушной обороны). Шли корабли ПЛО (противолодочной обороны). Казалось, нет силы, способной сокрушить эту четко спланированную организацию обороны... А на случай гибели кого-либо - вот и спасательные суда. С хирургами и запасами консервированной крови. На борту их-особые тралы, готовые выловить человека, даже ушедшего под воду. Здесь имелось все, что нужно для спасения. Даже сильнодействующие химикалии для очистки людей от нефти и соляра, которые неизбежно облипают тонущего при катастрофе, быстро разъедая кожу и внутренности. И моряки каравана PQ-17 жили в полной уверенности, что защита от врага им обеспечена. Никто из них тогда не знал (и не мог знать), что все они уже приговорены... Да, все решено заранее, и жизни этих людей уже включены в громоздкий расход войны как печальные, но неотвратимые потери... Но мы не станем опережать события... * * * Берлин изнывал От жары. Два дня подряд Редер и его штаб совещались - в удушливом поту, в тревогах, в сомнениях. Подводились итоги наблюдения за PQ-17, делались далеко идущие выводы, выражаддеь то уверенность, то сомнение в успехе. Белые рубашки офицеров Гохзеефлотте взмокли на лопатках. С океана к ним прилетали краткие радиоимпульсы: подводные лодки добывали информацию, и - самая свежая! - она неизменно лежала перед Редером... вздернутые галстуки болтались на мокрых, багровых шеях. - Кажется, можно приступать,-сказал гросс-адмирал. - Еще раз запросите Нарвик - все ли готово у Шнивинда?.. Шнивинд был обязан заблаговременно перебазировать линкоры и крейсера на Альтен-фьорд - как можно ближе к коммуникациям. Отсюда линкоры и крейсера в кратчайшие сроки могли выйти на театр войны; отсюда же, из Альтен-фьорда, Гитлеру было уже труднее вытащить корабли обратно на базы. Тогда фюрер должен считаться с тем, что линейные силы флота уже приведены в действие. Сейчас в океане перемещался обратный конвой QP-13, идущий из СССР в Англию, но Редер велел своему штабу закрыть на него глаза - пусть тащится куда хочет; все силы флота устремлены только против PQ-17... Самолет германской разведки непрерывно завывал возле кораблей конвоя, вне досягаемости зенитной артиллерии, и радисты каравана часто прослушивали его сигналы, выбрасываемые в эфир по адресу Нарвика. Радиолокаторы конвойных тральщиков мычали в тумане надрывно и безнадежно; на их экранах фиксировались пока только айсберги. В это время лемецкие корабли, покинув Тронхейм и Нарвик, уже двигались по фарватерам точно, как трамваи по рельсам. "Тирпиц" и "Адмирал Шеер", "Хиппер"и "Адмирал Лютцов", а с ними и эсминцы сопровождения начали маневрирование в узостях фиордов, чтобы удобнее сосредоточиться для выхода в океан. Операция продумана с немецкой пунктуальностью - нельзя предупредить только случайности. Первым напоролся форштевнем на скалистую банку "Лютцов". Вслед за крейсером полезли килями на "сахарные головы" три миноносца сразу ("Ганс Лоди", "Карл Галстер" и "Редер"). Это никак не входило в немецкую программу. Казалось, что, перекрывая сцену, вдруг рухнул тяжелый занавес. - Но игра продолжается,- почти не огорчился Шнивинд. - Информация об авариях достигнет англичан лишь дней через пять, никак не раньше, а за это время мы успеем все обтяпать... Теперь уже пять подлодок тянулись в нефтяном шлейфе PQ-17, но атаковать караван было немыслимо: идеально гладкое море сразу же выдавало белую косынку буруна, возникавшего от движения поднятого перископа. Конвойные суда пресекали любую попытку гитлеровских субмарин сблизиться для атаки. Англичане методично проводили, контрольное бомбометание, и взрывы глубинных бомб отпугивали немцев, заодно вселяя бодрость в сердца союзных матросов. Так что, читатель, пока все хорошо. Они идут, и, каталось, ничто не сможет задержать их движение по курсу. Они идут и пусть идут! Мы их ждем. Вскоре немцы - по словам англичан - нанесли каравану первый "визит вежливости". Когда из розовой дымки вырвался самолет, неся под пузом торпеду, обхваченную когтями кугелей, американцы не сразу поняли, что это противник, - настолько они его не ждали! Сверхсрочнослужащий старшина-артиллерист со знанием дела поучал лопоухих резервистов: - Вот появился и первый русский самолет. Нас встречают. Когти самолета разжались, выпуская в море торпеду. - Вот он посылает нам подарок от "дядюшки Джо" ... На британских кораблях в исступлении уже трещали "эрликоны", изрыгая массу огня в небо, но в это не смутило опытного сверхсрочнослужащего: - Все ясно: мы приветствуем русских салютом... Увидев, что под водой уже рыскает узкое хищное тело торпеды, резервисты разбежались, как зайцы, оставив своего наставника в полном обалдении. Осознав, что надо делать, он кинулся к своей пушке, срывая с нее чехлы... "Визит вежливости" был краток" Караван остался цел, а немцы потеряли один самолет. Но разведчик, словно подвешенный к небу, все еще гудел за облаками. Хамильтон, державший свой флаг на крейсере "Лондон", передал на эсминцы сопровождения Брума: - Судя по всему, нас навестил дилетант-любитель. Вслед за ним следует ожидать опытных профессионалов. Крейсера прикрытия ходили в отдалении острыми галсами, иногда спускались по меридиану к юту, срезая курс каравана, потом снова отбегали назад - в затишье черных полярных вод, где липкий туман окутывал их борта. Ближе к ночи немцы засекли с воздуха присутствие крейсеров Хамильтона, и в Берлине, обдумывая возникшую ситуацию, временно задержали выход "Тирпица" на океанские коммуникации... Караван PQ-17 вступал в новые сутки - 4 июля, когда США празднуют День независимости. На американских кораблях в эту ночь опять подпольно слушали берлинское радиовещание. Лорд Хау-Хау, вроде бы сочувствуя американским матросам, говорил даже мягко, с душевной тоской в голосе: - Я ведь предупреждал вас, ребята, чтобы вы не совалось не в свои дела. Германия воюет с большевиками - и вы нам просто мешаете! Однако вы меня не послушались, теперь можете пенять на себя. Завтра по случаю праздника Независимости мы устроим для вас веселые танцы с бесплатной музыкой! ...Ну, ладно. Посмотрим. ДЕНЬ НЕЗАВИСИМОСТИ Где-то слева остался Шпицберген, пробитый метелями и стрельбой диверсантов, справа-незримо проплыл Медвежий, о котором даже лоция ничего доброго не скажет. Крейсера Хамильтона, уже рассекреченные противником, теперь следовали в 10 милях впереди по курсу конвоя. На флагманском "Лондоне" была укреплена фальшивая труба, делавшая его похожим издали на линкор "Дюк-оф-Иорк", но даже эта заманчивая цель не соблазнила сегодня немецких мародеров - им было важно уничтожить груз... Потому что потеря груза отражалась на делах Восточного фронта, на делах армии Паулюса, вступающей в битву за Сталинград. * * * Всю ночь шли в тумане, волоча за кормами сигнальные буи, чтобы идущие в кильватере суда не наседали на передних. И всю ночь в небе ровно гудели немецкие самолеты, словно где-то роились шмели. Была ночь, повторяю, хотя над океаном светило солнце, блеск которого был разжижен плотным туманом. Никто ничего не понял - откуда и как, но вдруг над кораблями пронеслась молчаливая тень... Выключив моторы, торпедоносец бесшумно спланировал на караван, и только у самой воды взревевшие моторы резко дернули его вперед. Торпеда проскочила несколько. рядов кораблей, не найдя себе цели, пока не врезалась в американский "либерти" по имени "Кр. Ньюпорт". Удар! Упругий толчок вязкого воздуха. Из пробоины выбило купол пламени - так, словно раскрылся красный парашют. И повалил дым... - Что у вас за шум? - спрашивал Хамильтонс крейсеров. - Одному янки не повезло,- отвечал Брум с эсминцев сопровождения. - Но он, кажется, заколдован и не тонет. - Добейте его, - велели с крейсеров... Англичане быстро сняли "веселых пострадавших. На некоторых были отличные выходные костюмы и чистые белые сорочки с аккуратно завязаными галстуками". Со спасательного судна англичане кричали американцам, державшим тяжелые чемоданы: - Чемоданы - за борт! Еще чего не хватало... Когда "Кр. Ньюпорт" получил от союзников торпеду, он только вздрогнул, будто не понимая, за что его бьют свои же, но тонуть не пожелал. Тогда англичане оставили его на волю божию и кинулись нагонять караван. Когда онн ушли, из глубин выскочила немецкая подводная лодка "U-255", не так давно потопившая крейсер "Эдинбург" с русским золотом. Приглушенно мурлыкая дизелями, словно сытая кошка возле миски со сметаной, субмарина обошла покинутый корабль по кругу. Немцы записали название судна, его тоннаж, прикинули на глаз, сколько груза на его палубе, потом аккуратно всадили в него третью торпеду. После чего "U-255" дала радиограмму о своей "геройской" победе, - гитлеровские подводники всегда славились фальсификацией фактов (недаром же папа Дениц проверял их работу по сводкам Би-Би-Си). Свергая за борт контейнеры, "Кр. Ньюпор" нехотя расставался с жизнью. Ну как, читатель? Страшно ли? По-моему, пока еще не страшно, хотя караван PQ-17 уже осиротел. Один офицер и три матроса тонули сейчас вместе с кораблем. Мы не станем задерживаться. Тронемся дальше. День независимости будет насыщен событиями. Самыми скверными. Самыми гибельными. Самыми непостижимыми! До этого караван шел строго на восток, но в 16.45 он развернулся на норд-ост (45 ± по компасу) - ближе к паковым льдам. Радисты с PQ-17 постоянно ощущали присутствие противника, не вылезавшего из-под облаков. Там, в поднебесье, сейчас творились какие-то загадочные дела. Над мачтами кораблей ветер трепал флаги сигнала: "Воздушная атака неминуема". Аэростаты поднимались все выше. Боевая тревога, объявленная еще с полуночи, держала прислугу на ногах. Измотанные до предела, с глазами красными, словно в лицо им плеснули кислотой, англичане из-под плоских блинчатых касок вглядывались в небо. - Кажется, нас уже сажают на сундук мертвеца, - говорили они. - Этот чертов туман! Из-за него нам будет не упредить противника заранее... Вдруг словно лопнула потаенная пружина. Все закружилось в вихре беспорядочного огня. Динамики корабельных трансляций колотило под мостиками, и они извергали над морем все то, что люди видели или чувствовали. - Четкий пеленг на кормовых улах... Внимание! - Насчитал одиннадцать... Летят над "Карлтоном". - О, господь бог! Их уже двадцать... прямо сюда... - Ребята, не пора ни просить прибавки к жалованью? - К черту! Посмотрите, что творится по носу... - Хэлло, на "Уэйнрайте"! Вы довольны праздником? Американский эсминец "Уэйнрайт", открыв огонь, пошел навстречу торпедоносцам. Самолеты прорвали полосу тумана и дыма - в лицо германским пилотам брызнули яркое солнце и смерч огня. Не выдержав резких контрастов боя, летчики еще издали положили торпеды на воду. Доблестный "Уэйярайт", выскочивший далеко вперед, оказался в центре хоровода множества торпед, шнырявших вокруг него, словно акулы возле кашалота. Над американцами со звоном лопнул фюзеляж одного торпедоносца, и это отрезвило пилотов - они отвернули назад. Но своей атакой с носа каравана они отвлекли внимание людей от обстановки на кормовых углах, а там... Сразу 24 торпедоносца прорвались к каравану. Это были новейшие "ХЕ-177", из-под фюзеляжей которых неслись на корабли торпеды. С бреющего полета, в плюмажах рассыпчатой пены, срезаемой ветром, стервятники точной фалангой врезались в караван с кормы. Когда на тебя, прямо в твою грудь, летит вражеский самолет с торпедой, а в раскаленном клюве его клокочет яркая точка огня и когда кажется, что все пули устремлены только в тебя, - вот тогда наводчику, которому осталось жить мгновенье, надо собрать свою волю в комок, привести врага в скрещение нитей прицела, и тогда... Допустим, ты не успел! Тогда над тобой (уже мертвым) с воем, истребляя на корабле все живое, несется черная тень смерти, и ты, наводчик, будешь отвечать за все - даже за то, что ты погиб раньше, нежели твой автомат успел заговорить: пом-пом-пом... пом-пом-пом! Навстречу плотному огню кораблей самолеты выстреливали острые пучки трасс, убивая и калеча людей на палубах зажигательными пулями, горевшими еще в полете. Всюду разлетались стекла рубок, жестоко раня лица, выкалывая осколками глаза. Торпедоносцы мчались над самой водой - прямо между бортов кораблей, будто их несло вдоль нескончаемых коридоров... Грохот. Треск. Звон, Крики. Вой моторов. С площадок стрельбы, будто с заводского конвейера, так и сметало в море сверкающую лавину отстрелянных гильз. Из растворенных ворот контейнеров гулко ухали танки. Это был парадокс войны - танки, плывущие в океане, били (и куда?) по самолетам! Торпедоносцы летели почти вровень с мостиками, и но ним стреляли сейчас из всего, что приспособлено для стрельбы, - даже фальшфейерами, которые красочно, но бессильно разбивались о кабины пилотов. А над водой, отблескивая медью, неслись торпеды, и теперь множество пушек и автоматов уставились за борт, силясь поразить уже не самолеты, сбросившие смерть, а сами капсулы смерти, в которых заключено полтонны тротила. Трассы перепутались в воздухе, будто разноцветаая пряжа. Наводчики уже плохо ориентировались в этом безумном пекле. Часто переводя огонь слева направо (или сверху вниз), они стали задевать свои же корабли, переранив немало моряков на палубах... Раздался взрыв. Это американский "Хупер" получил в борт сразу две штуки, и машина корабля, разнесенная в куски, с облаком пара, вырвала кверху всю палубу... Нет, этих немцев не остановишь так просто - они воевать умеют. Еще удар! На этот раз но английскому транспорту...